Он бесшумно спустил мертвеца за борт — за оставшуюся часть ночи течение унесёт его достаточно далеко, — тщательно осмотрел палубу, избавившись от крови, до которой пока не добрался дождь, после чего направился в каюту — принять душ и собрать вещички.

Повторного нападения не будет, но затягивать с отступлением нельзя.

Когда он вернулся в каюту, там уже горел свет, а Мишель сидела на постели.

— Что это было? — Встревоженная, но неодетая, ожидающая. — Что случилось?

Проигнорировав вопрос, де Шу босиком прошлёпал в крошечную душевую кабинку, постоял пару минут, дожидаясь, пока проточный нагреватель доведёт температуру воды до необходимой, и широко улыбнулся… Ох, хорошо! Никакого сравнения со струями, льющимися с промозглых небес хмурого города.

— Ты скажешь, что случилось, или нет? — спросила Мишель, когда он вышел из душевой.

Кемп молча сдёрнул с вешалки полотенце и принялся резко растирать мускулистое тело, безразлично разглядывая подругу.

Бывшую подругу.

Очередной этап уходит в прошлое, и Мишель уходит вместе с ним. Прощания, сопровождаемые бурным выяснением отношений, рыцарь не терпел, обычно уходил по-английски, но сейчас не получилось, и он с тоской понял, что придётся расставаться по-настоящему. А подходящих слов, как назло, не находилось, и Кемп как мог оттягивал начало разговора.

— Лео, ты меня пугаешь. — Она знала только это его имя: Лео Кац, удачливый брокер из лондонского Сити.

— Я получил… пренеприятное известие.

— От кого?

— Увы…

Он остановился у шкафа и принялся быстро натягивать одежду: трусы, носки, рубашка, брюки, свитер под горло, пиджак с кожаными нашлёпками на локтях — с одной стороны, набор достаточно неброский, лишнего внимания не привлекающий, а с другой — все вещи от лучших модельеров, из последних коллекций, можно пройти фейс-контроль на входе в самые элитные заведения, охрана там на такие нюансы хорошо натаскана.

— От кого известие?

— От Гоголя, — «тяжело» вздохнул Кемп, аккуратно расчёсывая перед зеркалом волосы. И уточнил: — Ты его не знаешь.

— Твой друг?

— Мой адвокат.

— Что стряслось?

Де Шу снова вздохнул…

Всё-таки это были не самые плохие месяцы в его жизни: Мишель красива и умеет доставить удовольствие, недостаточно образована, конечно, но с этим можно примириться. Контракты приносили приличный доход. Путешествия на яхте оказались достаточно увлекательными и романтичными, особенно по Средиземью, но… но всё когда-нибудь заканчивается. Видимо, в Ордене сообразили, что «паршивая овца» слишком хорошо устроилась, и решили подпортить Кемпу жизнь. Намекнули, что нужно в очередной раз внести плату за упрямство, и не оставят его в покое до тех пор, пока он не сменит личину.

Но как всё это объяснить Мишель?

Да никак. Любые его ответы вызовут множество новых вопросов, и отвечать на них нет ни времени, ни возможности. К тому же, когда до Мишель доберутся — а до неё несомненно доберутся, — чем меньше она будет знать, тем для неё же лучше.

— Гоголь сказал, что в Питер приехал Паустовский, а мне необходимо обязательно с ним встретиться. Иначе Тютчев обидится.

— Ночью?

— Утром он улетает. Спи, дорогая, я приеду до завтрака.

— Правда? — В голосе Мишель недоверие смешивалось со злостью.

Так уж сложилось, что у неё имелся крайне негативный опыт расставаний. Её прежний друг, богатый яхтсмен-плейбой, оставил Мишель прямо в марине Амстердама, вытолкал с сумкой на берег, и если бы не Кемп, с которым она встретилась буквально на соседнем пирсе, пришлось бы женщине возвращаться в ненавистный провинциальный Лион, на радость тамошним сплетницам, обожающим перемывать косточки «гулящей Ми». Но тогда всё было понятно: проклятый богач подцепил новую подругу, а что происходит сейчас, Мишель решительно не понимала. Её бросают? Или всё, что говорит Лео, — правда? Что происходит? Может, и в самом деле какие-то проблемы? В этой дикой холодной стране проблемы размножаются, словно амёбы, делением. И вдруг без встречи с загадочным Паустовским Лео перестанет зарабатывать так хорошо, чтобы содержать и яхту, и подругу.

— Теперь помолчи, — произнёс Кемп сухо. — Мне надо позвонить.

Она кивнула, но сосредоточилась, пытаясь понять, что говорит на незнакомом языке любовник, уловила одно слово:

— Такси? Ты куда-то едешь?

На самом деле слово «такси» прозвучало в обратном смысле — де Шу сообщил собеседнику, что должен исчезнуть с яхты незаметно и бесследно, посему воспользоваться данным видом транспорта никак не сможет, — но объяснять эти нюансы бывшей подруге рыцарь не собирался.

— Ты думала, я отправлюсь к Пришвину пешком?

— К Паустовскому, — глухо напомнила Мишель.

— Сначала к Пришвину, потом к Паустовскому, — молниеносно поправился Кемп. — А ты ложись и спи. Утром я приготовлю тебе завтрак.

Рыцарь ободряюще улыбнулся, даже чмокнул женщину в щёку, затем достал из-под кровати старинный футляр для альта, раскрыл его на столике и бережно уложил в углубление Меч.

Мишель знала, что любовник считал оружие своим главным достоянием, и её подозрения вспыхнули с новой силой.

— Зачем тебе меч?