С замиранием сердца Миша ждал страшного ответа.

— Да, такое бывало.

На лбу у хозяина выступили капельки пота.

— А когда это случилось в первый раз?

— Пятнадцатого октября.

Миша едва удержался, чтобы не присвистнуть.

— Почти полтора месяца, — ни к кому не обращаясь, проговорил он.

По всему выходило, что из этих полутора месяцев целый месяц хозяин прожил в доме, даже не замечая, что он в нем не один.

О чем-то подумав, Миша вдруг почувствовал озарение.

— Железяка, а когда я в первый раз заметил, что что-то не так? Я ведь точно помню, что впервые мы говорили на эту тему девятнадцатого ноября, ведь так?

— Нет, — жестко ответил робот. — Первый раз вы разговаривали со мной об этом восемнадцатого ноября.

«Черт, он опередил меня на один день», — с досадой подумал хозяин.

— Послушай, Железяка, того же, девятнадцатого, ноября тебя осматривал мастер, потому что я думал, что ты поломан. А до девятнадцатого числа я тебя давал кому-нибудь на проверку?

— Да, — односложно отрапортовал слуга.

— Когда это произошло?

— Восемнадцатого ноября.

«Вот зараза, и тут опоздал на сутки».

— А ты помнишь, кто тебя осматривал?

— Да.

Сердце заколотилось как бешеное.

— Кто?

— Мастер.

От разочарования Миша чуть не выругался.

— И ежу понятно, что мастер. Ты самого мастера помнишь?

Робот вместо ответа неожиданно поинтересовался:

— Что значит «и ежу понятно»?

— Да неважно, — отмахнулся хозяин. — Так ты мастера помнишь?

— Да.

— Это был тот же человек, что осматривал тебя девятнадцатого числа?

— Нет, другой.

Миша облегченно вздохнул. На какое-то мгновение ему показалось, что он приблизился к раскрытию заговора против самого себя. Но отрицательный ответ слуги доказал, что Мишин друг здесь не замешан. Ему даже стало стыдно, что он мог заподозрить Женю в чем-то нехорошем.

— Хорошо, поехали дальше. Это ты положил мне стекло в пюре двадцатого ноября?

— Нет.

— И ты, конечно же, не знаешь, кто это сделал.

— Знаю.

Хозяин весь напрягся.

— А ну-ка повтори.

— Я знаю, кто положил вам стекло в пюре.

— Надеюсь, не я сам это сделал? — нервно хихикнул Миша.

— Вы, — безапелляционно заявил слуга.

Хозяину стало не по себе.

— Железяка, ты хоть понимаешь, что ты говоришь?

— Да.

— Ты точно в этом уверен?

— Да.

— Ты хочешь сказать, что он, тьфу ты… то есть я сам положил себе стекло в еду?

— Да.

— Как я это сделал?

— Вы спросили, что будет вечером двадцатого ноября на ужин. Я ответил, что картофельное пюре, котлеты жареные…

— Подробности не нужны, — нетерпеливо прервал слугу Миша, — дальше.

— Вы положили в очищенную картошку кусочек стекла. Я хотел его вытащить, но вы не разрешили. Сказали, что пусть лежит, это придаст блюду необходимую остроту.

Хозяин помимо воли вздрогнул.

— Ладно, это мне понятно. Обогреватель в воде тоже понятно. А как насчет газа? Это ты его открыл?

— Да.

— А зачем, собственно? Ведь после обогрева в ванной твоим методом, меня уже не должно было быть в живых.

— Вы сказали, что если электрический обогреватель на вас не подействует, чтобы ночью я включил газ.

Робот говорил таким будничным тоном, будто рассуждал о принципе действия отравы для комаров. От этого равнодушия у Миши волосы вставали дыбом. Но объяснять это электронному механизму было пустой тратой времени.

Вместо желания поговорить и первоначального страха, теперь в нем начала закипать ярость. Его хотели уничтожить в его собственном жилище. Его, единственного и настоящего хозяина этого дома, хотел сжить со свету непонятно кто? Какой-то двойник. Невесть откуда здесь взявшийся. Кто он такой, чтобы воевать с Мишей, претендовать на его мир? Пусть маленький, однокомнатный, но зато собственный мир. Кто он такой? Никто. И этот никто должен уйти в никуда, из которого он и пришел.

— Железяка, а до сегодняшнего разговора, я с тобой уже беседовал на эту тему? — хозяин сделал сильнейшее ударение на слове «я».

— Да.

— Когда?

— Вчера.

— То есть когда я лежал в больнице, — опять ни к кому не обращаясь, произнес Миша. — Хорошо, Железяка, а теперь послушай меня очень, слышишь, очень внимательно.

Робот смотрел на хозяина пристальным взглядом.

— Запомни, что я тебе говорю, это приказ.

— Слушаюсь.

— В моем доме, в этой квартире живет мой двойник. Он приходит сюда регулярно, когда я на работе или просто где-то гуляю. Запомни, если я приду домой и скажу: «Ну и дождь же сегодня», — это означает, что пришел я. Настоящий я. Это — пароль. А вот если я приду домой и не скажу такой фразы, это означает, что в комнату вошел мой двойник. Запомнил?