— И часто вы проводите подобные добровольно-принудительные наборы?

— Среди старшеклассников — чаще, чем хотелось бы, — вздохнула завуч. — Чем ближе выпуск, тем меньше в них энтузиазма. Появляются новые интересы, новые увлечения. Да и соблазнов вокруг много, а они ведь уже взрослые… По крайней мере, они сами так полагают. Хочется всего и сразу. Ограждать их бесполезно, только хуже будет. Поэтому мы пытаемся хотя бы направлять тех, кого еще можно.

— А есть те, кого уже нельзя?

Еще один глубокий вздох.

— Такие, увы, тоже встречаются. Я понимаю, нельзя так говорить, тем более вслух, но шила в мешке не утаишь: есть дети, помочь которым мы уже не в силах. Это не вина учителей — они и так делают все, что могут. Это порок всей системы. Всего нашего общества. У нас сейчас система ценностей перевернута с ног на голову. Никто не хочет работать, все хотят зарабатывать. А еще лучше — легкие деньги. Отнять, украсть, обмануть, подставить — вот путь к успеху. И это сейчас муссируется везде, это то, что они видят вокруг себя ежечасно. По телевизору, в кругу сверстников, дома, на улице. Как тут воспитать нормального человека?

— Так везде, — вставил я свои пять копеек. — Не только здесь.

— Я понимаю, что так везде, не думайте, что я закостенела в границах Младова. Но не зря же говорят, что все счастливые семьи похожи, а все несчастные… У нас, например, есть две молодежные группировки. Они сплочены, организованы и состоят сплошь из… Не побоюсь этого слова, отморозков. Как минимум, одна из них, вторая поменьше, и она… впрочем, это не важно. Важно другое: их боятся все. Даже взрослые. Даже учителя. И мы ничего не можем поделать. Лидеры этих группировок имеют покровителей в таких сферах, до которых нам при существующих порядках никогда не достучаться. У них свои планы касательно нашей молодежи. Нам же приходится жить вот так, приспосабливаясь и надеясь на лучшее. Поэтому я и решила провести несколько факультативов с приглашенными преподавателями: пусть дети узнают что-то новое, определятся со своим выбором. Пока еще у них есть время определиться. Понимаете?

— Да, понимаю, — ответил я. — И постараюсь сделать, все, что в моих силах.

— Благодарю, — сердечно улыбнулась молодая женщина и тут же построжела. — Через три минуты звонок.

— Да, пожалуй, пора идти, — я поднялся. — Только у меня еще один вопрос. Из этих пяти добровольцев, про которых вы… Ты говорила… Трое из них случайно не с фамилиями Лапин, Сомов и Горовец?

Ответом мне послужил недоуменный возглас:

— Откуда ты знаешь? Где они уже успели отличиться?

— Да так, нигде… Я просто предположил.

Жалкая попытка отвести подозрение.

— А я сидела голову ломала, чего это они сами пришли… Опять в туалете курили? Или еще что? Ладно, ступай, потом с ними разберемся.

Едва зайдя в класс, я почувствовал витающий в воздухе легкий привкус раздражения и злобы. Очень приятно, будем знакомы.

А вот и звонок.

— Очень приятно, будем знакомы, — произнес я, стараясь унять легкую дрожь в голосе. — Садитесь.

— А что, и в самом деле будем знакомиться? Со всеми по очереди? Тогда урока не хватит.

«Ну вот, уже началось».

Вопрос прозвучал с одной из задних парт. Задавший его парень радостно ухмыльнулся — радовался первому пробному залпу.

— Фамилия? — вместо ответа поинтересовался я.

— Чупров.

— Есть такой, — сверившись со списком, констатировал я. — Одиннадцатый «А». Отныне мы с тобой знакомы. Доволен? Теперь разрешишь мне представиться?

Чупров лениво подернул плечами: он не возражал.

— Отлично. Зовут меня Филипп Анатольевич…

— Как Киркорова, что ли? — выкрикнул теперь уже другой ученик — массивный белобрысый детина с маленькими глазками.

— Фамилия? — список снова оказался у меня в руках.

«Это дети, всего лишь дети. Не надо в первую же минуту знакомства с ними начинать думать, кого и каким способом ты будешь убивать».

— Откуда мне знать вашу фамилию, — хмыкнул детина. — Вам виднее, это же ваша фамилия.

По классу пробежал смешок.

— Твоя фамилия, — с нажимом уточнил я.

— Ну, Сливко моя фамилия.

— Это как у известного советского маньяка? Слыхал про такого? — одиннадцатиклассник отрицательно помотал головой. — Теперь знаешь. Кстати, отчество у Кирокорова, да будет тебе известно — Бедросович, а не Анатольевич. И фамилия тоже отличается. Еще вопросы? Если нет, уточню на будущее: я не знаю, какие порядки действуют сейчас в школах, и могут ли ученики перебивать учителей. Но прошу впредь, если хотите высказаться, поднимать руку. И не на ближнего своего, а просто вверх. Учли?

— Ага… — нестройно ответил класс.

— Чудесно. Вопросы есть?

Вопросов не последовало.

В процессе беглого ознакомления со списком я не без удивления обнаружил фамилию Телига. Пробежав глазами по рядам учеников, я не сразу смог углядеть Яну — она довольно умело пряталась за спинами впереди сидящих. Увидев, что я смотрю в ее сторону, девочка демонстративно опустила взгляд, спрятав глаза под челкой.

— У меня есть вопрос, — подняла руку девушка, сидевшая рядом с Чупровым. — Вы серьезно собираетесь нас учить, или мы просто в чем-то провинились?