— Еще сильнее, Мария! И я сумею доказать это!

Она обмякла от его поцелуя, на этот раз слишком краткого, чтобы они могли потерять голову. Тем не менее, когда он отпустил ее, она зашаталась. Он отошел на три шага, чтобы взять свою шляпу, лежавшую на одном из кресел, затем взмахнул ею в глубоком поклоне, коснувшись пола пером:

— Госпожа герцогиня де Шеврез, навеки ваш покорный слуга…

— ..и я также, милорд Холланд! — ответила она, присев в изумительном реверансе.

И он вышел из гостиной.

Несколько минут спустя колеса дорожной кареты увозили его прочь, стуча по булыжной мостовой. Мария прислушивалась, пока эхо совсем не стихло. Ее охватило ужасное ощущение пустоты, словно она оказалась одна на скале посреди океана… То, что Генри наконец признался ей в любви, лишь слегка утешало ее: она привыкла любить за двоих.

Дом вдруг сразу опустел. Он точно впал в спячку, как после отъезда хозяина, но ей была приятна эта тишина: обычная суматоха сейчас была бы для нее невыносима. Мария медленно подошла к статуе Терпсихоры, которую Генри гладил совсем недавно, говоря, что она похожа на нее, обняла мраморную фигуру и горько заплакала.

Элен бесшумно выскользнула из своего укрытия — замаскированного гобеленом угла, который был ей хорошо известен, как все другие тайники в доме. Мария, поглощенная своим горем, не услышала, как она открыла и закрыла за собой дверь. Лицо Элен было смертельно бледным и залитым слезами. То, что она только что услышала, буквально раздавило ее. В какой-то момент ей даже казалось, что она вот-вот умрет от жестокого удара, который Холланд нанес ей, сам того не подозревая. Инструмент! Она была для него всего лишь инструментом, удобным средством следить за Марией на расстоянии!.. Не в силах более слушать рыдания соперницы, она покинула гостиную, особняк и поспешила укрыться под сумеречными сводами церкви Сен-Тома, но не для того, чтобы плакать у ног Святой Девы или просить ее облегчить свои страдания. Она как можно скорее хотела увидеть отца Плесси, который говорил ей, что служит у высокопоставленного лица. В конце концов, то, что она недавно услышала, было не чем иным, как прелюдией заговора против королевства. Вдруг то немногое, что ей известно, сможет помешать Холланду вернуться во Францию или остановит его в тот момент, когда он попытается проникнуть в страну! Почему бы не сокрушить его? Важнее всего было навсегда разлучить его с любовницей! По крайней мере, у дерзкого создания, которому всегда все так удавалось, будет повод поплакать! Любовь, как и дружба, только что превратилась в ненависть.

Тем временем Мария понемногу успокоилась. Она оторвалась от Терпсихоры, вытерла глаза, потом мрамор, всхлипнула несколько раз, высморкалась и собралась подняться к себе. И только тогда она увидела своего супруга, который молча наблюдал за ней.

— Я не видела, как вы вошли.

— Это не имеет значения. Могу ли я узнать, что вы решили?

— Это очевидно, — внезапно вспыхнув, бросила Мария. — Он уехал, я осталась.

— Вы могли договориться встретиться позднее, дабы избежать скандала, неминуемого при отъезде вдвоем! — заметил он с улыбкой, вызвавшей у Марии отвращение.

— Вы прекрасно знаете, что я была бы готова на подобный риск.

— Но он не захотел? Вы меня удивляете! Он, пожалуй, первый, кто не согласился совершить безумство ради ваших прекрасных глаз!

— Мы пришли к согласию, поскольку оба питаем уважение и дружеские чувства к королю Карлу. Король и так будет оскорблен, я полагаю, тем, что Ришелье осмелился прогнать его посла!

— Мне кажется, указ подписал король!

— Не изображайте из себя дурачка! Всем известно, что наш жалкий государь чихнуть не смеет, не спросив у кардинала разрешения. А теперь, монсеньор, оставим этот разговор! Я не хочу приехать в Дампьер слишком поздно.

— К чему такая спешка? В сущности, у вас больше нет причин для такого стремительного отъезда!

— Вот как?

— Мне кажется, это очевидно. Нежелательный гость удалился, и здешняя жизнь может войти в привычное русло. Вам лучше повременить с отъездом! Он лишь даст повод для ненужных сплетен! Что вы будете там делать зимой?

— Расцелую детей хотя бы!

— Вот так неожиданное желание, вам вовсе несвойственное! Послушайте меня, поезжайте к королеве, как заведено. Еще более прекрасная и улыбающаяся, чем когда бы то ни было! Так вы заставите сплетников прикусить языки.

— А что я скажу королю, если случайно встречу его?

— Он уехал в свой охотничий павильон в Версале и оказал мне большую честь, пригласив меня с собой!

Это была, бесспорно, хорошая новость. Марии так хотелось что-нибудь возразить, ибо ей была ненавистна сама мысль, что последнее слово останется за Клодом. На этот раз она промолчала и, не говоря ни слова, развернулась и отправилась к своим горничным, чтобы те одели ее для поездки в Лувр.

Элен отсутствовала, и камеристками руководила Анна, но Марию это не слишком обеспокоило. После всего, что произошло, она даже обрадовалась тому, что не видит рядом девушку, о которой она теперь не знала что и думать. Отсутствие Элен давало герцогине возможность определиться с решением, тем более что она больше на Элен не держала зла. После последнего разговора с возлюбленным и того, что он рассказал ей о своих отношениях с девушкой, Мария уже была склонна пожалеть ее, когда та обнаружит, что чересчур размечталась и следует смириться с тем, что единственная ночь любви с Холландом так и останется единственной. То, что она себе позволила с Холландом, и так переходило все границы. Нужно будет проследить, чтобы ей больше не представилась возможность видеться с Генри в будущем. Исходя из этих соображений герцогиня решила оставить при себе эту девушку, с которой она поначалу готова была расстаться. Это позволит следить за ней, поскольку на мужчин никогда нельзя полагаться…

Два часа спустя сияющая, в наряде из темно-голубого бархата под цвет глаз, отделанного горностаем, в роскошных жемчугах, некогда принадлежавших Галигай, на шее, на запястьях, в ушах, Мария вошла в Большой кабинет Анны Австрийской, произведя еще больший эффект, чем обычно. События прошлой ночи породили разговоры, и все скорее ожидали известия о ее отъезде в провинцию, нежели ее столь блистательного появления!

Королева пришла в восторг от этого почти провокационного визита и, к всеобщему разочарованию, завела разговор о вещах, не имевших ничего общего с тем, что занимало женские умы. Неожиданно в гости к невестке явилась Мария Медичи, по своему обыкновению без церемоний и без предупреждения, увлеченно разговаривая сама с собой. Маленькая причуда, которая была ей присуща с самого детства.