Озорной Лермонтов
вернуться

Лермонтов Михаил Юрьевич
Шрифт:

Послание

Катерина, Катерина,Удалая голова!Из святого АвгустинаТы заимствуешь слова.Но святые изреченьяПомрачаются грехом,Изменилось их значеньеНа листочке голубом.Так, я помню, пред амвономПьяный поп, отец Евсей,Запинаясь, важным тономПоучал своих детей;Лишь начнет – хоть плачь заране…А смотри, как силен Враг!Только кончит – все мирянеОтправляются в кабак.

«Слышу ли голос твой…»

Слышу ли голос твойЗвонкий и ласковый,Как птичка в клетке,Сердце запрыгает;Встречу ль глаза твоиЛазурно-глубокие,Душа им навстречуИз груди просится,И как-то весело,И хочется плакать,И так на шею быТебе я кинулся.

«Она поет – и звуки тают…»

Она поет – и звуки тают,Как поцелуи на устах,Глядит – и небеса играютВ ее божественных глазах;Идет ли – все ее движенья,Иль молвит слово – все чертыТак полны чувства, выраженья,Так полны дивной простоты.

<А. А. Олениной>

Ах! Анна Алексевна,

Какой счастливый день!

Судьба моя плачевна,

Я здесь стою как пень.

И что сказать не знаю,

А мне кричат: «Plus vite!» [1]

Я счастья вам желаю,

Et je vous f'elicite [2] .

«Посреди небесных тел…»

Посреди небесных телЛик луны туманный:Как он кругл и как он бел!Точно блин с сметаной…Кажду ночь она в лучахПуть проходит млечный…Видно, там на небесахМасленица вечно!

1

Скорей! (Фр.)

2

И я вас поздравляю (фр.).

<М. А. Щербатовой>

На светские цепи,На блеск утомительный балаЦветущие степиУкрайны она променяла,Но юга родногоНа ней сохранилась приметаСреди ледяного,Среди беспощадного света.Как ночи Украйны,В мерцании звезд незакатных,И сполнены тайныСлова ее уст ароматных,Прозрачны и сини,Как небо тех стран, ее глазки;Как ветер пустыни,И нежат и жгут ее ласки.И зреющей сливыРумянец на щечках пушистых,И солнца отливыИграют в кудрях золотистых.И следуя строгоПечальной отчизны примеру,В надежду на БогаХранит она детскую веру;Как племя родное,У чуждых опоры не проситИ в гордом покоеНасмешку и зло переносит;От дерзкого взораВ ней страсти не вспыхнут пожаром,Полюбит не скоро,Зато не разлюбит уж даром.

Соседка

Не дождаться мне, видно, свободы,А тюремные дни будто годы;И окно высоко над землей,И у двери стоит часовой!Умереть бы уж мне в этой клетке,Кабы не было милой соседки!..Мы проснулись сегодня с зарей,Я кивнул ей слегка головой.Разлучив, нас сдружила неволя,Познакомила общая доля,Породнило желанье одноДа с двойною решеткой окно;У окна лишь поутру я сяду,Волю дам ненасытному взгляду…Вот напротив окошечко: стук!Занавеска подымется вдруг.На меня посмотрела плутовка!Опустилась на ручку головка,А с плеча, будто сдул ветерок,Полосатый скатился платок,Но бледна ее грудь молодая,И сидит она, долго вздыхая,Видно, буйную думу тая,Все тоскует по воле, как я.Не грусти, дорогая соседка…Захоти лишь – отворится клетка,И, как Божии птички, вдвоемМы в широкое поле порхнем.У отца ты ключи мне украдешь,Сторожей за пирушку усадишь,А уж с тем, что поставлен к дверям,Постараюсь я справиться сам.Избери только ночь потемнее,Да отцу дай вина похмельнее,Да повесь, чтобы ведать я мог,На окно полосатый платок.

Благодарность

За все, за все тебя благодарю я:За тайные мучения страстей,За горечь слез, отраву поцелуя,За месть врагов и клевету друзей;За жар души, растраченный в пустыне,За все, чем я обманут в жизни был…Устрой лишь так, чтобы тебя отнынеНедолго я еще благодарил.

А. О. Смирновой

В простосердечии невеждыКороче знать вас я желал.Но эти сладкие надеждыТеперь я вовсе потерял.Без вас – хочу сказать вам много,При вас – я слушать вас хочу:Но молча вы глядите строго,И я, в смущении, молчу!Что ж делать? – речью безыскуснойВаш ум занять мне не дано…Все это было бы смешно,Когда бы не было так грустно.

И. П. Мятлеву

На наших дам морозныхС досадой я смотрю,Угрюмых и серьезныхФигур их не терплю.Вот дама Курдюкова,Ее рассказ так мил,Я от слова до словаЕго бы затвердил.Мой ум скакал за нею,И часто был готовЯ броситься на шеюК madame de-Курдюков.

Морская царевна

В море царевич купает коня;Слышит: «Царевич! взгляни на меня!»Фыркает конь и ушами прядет,Брызжет и плещет и дале плывет.Слышит царевич: «Я царская дочь!Хочешь провесть ты с царевною ночь?»Вот показалась рука из воды,Ловит за кисти шелковой узды.Вышла младая потом голова,В косу вплелася морская трава.Синие очи любовью горят;Брызги на шее, как жемчуг, дрожат.Мыслит царевич: «Добро же! постой!»За косу ловко схватил он рукой.Держит, рука боевая сильна:Плачет и молит и бьется она.К берегу витязь отважно плывет;Выплыл; товарищей громко зовет:«Эй, вы! сходитесь, лихие друзья!Гляньте, как бьется добыча моя…Что ж вы стоите смущенной толпой?Али красы не видали такой?»Вот оглянулся царевич назад:Ахнул! померк торжествующий взгляд.Видит: лежит на песке золотомЧудо морское с зеленым хвостом;Хвост чешуею змеиной покрыт,Весь замирая, свиваясь, дрожит;Пена струями сбегает с чела,Очи одела смертельная мгла.Бледные руки хватают песок;Шепчут уста непонятный упрек…Едет царевич задумчиво прочь.Будет он помнить про царскую дочь!

<Н. Н. Арсеньеву>

Дай Бог, чтоб ты не соблазнялсяПриманкой сладкой бытия,Чтоб дух твой в небо не умчался,Чтоб не иссякла плоть твоя;Пусть покровительство судьбиныПовсюду будет над тобой,Чтоб ум твой не вскружили виныИ взор красавицы младой;Ланиты и вино нередкоФальшивой краскою блестят;Вино поддельное, кокетка —Для головы и сердца яд!

Юнкерские поэмы и оды