Уже три недели звезда, недавно вышедшая замуж за Артура Миллера и беременная ребенком, которого ей предстоит потерять в августе, снимается в Англии. Она приехала в Лондон дождливым днем в середине июля. Она была на грани депрессии. Все шло не так. Фильм, брак, тело, которое подводило и утомляло ее. Однажды она нашла на столе номера в Парксайд Хаус, Энджелфилд Грин, где остановилась со своим мужем, раскрытый блокнот. Она прочла: «Мне не следовало жениться. Не надо было жениться на ней. Она всего лишь женщина-ребенок, непредсказуемая и отстраненная. Покинутая и эгоистичная. Моя жизнь и мои произведения окажутся в опасности, если я поддамся этому постоянному шантажу страданием».

Мэрилин часами говорит по телефону с Нью-Йорком, ища помощи у Маргарет Хохенберг. Психоаналитик прилетает в Англию, и они проводят несколько сеансов прямо на съемочной площадке фильма. Мэрилин говорит о Миллере: «Он думал, что я ангел, а теперь задается вопросом, не зря ли он женился на мне. Его первая жена от него ушла, но меня он обвиняет в том, что я еще хуже. Оливье начал обращаться со мной как со стервой, от которой одни неприятности, а Артур меня не защищает». Хохенберг, будучи не в силах справиться с депрессивной тревожностью пациентки и устав от тиранических требований любви, которые Мэрилин повторяла уже целый год, вскоре решила вернуться к своей аналитической практике в Нью-Йорке. Она попыталась подыскать на месте специалиста, способного помочь Мэрилин справляться с ее обязанностями на съемочной площадке.

Под почти белым небом жаркого августовского дня черный «роллс-ройс» остановился перед домом № 20, Мэрсфилд Гарденс. Шофер открыл дверцу и посторонился, выпуская молодую блондинку, которая быстрым шагом направилась к входу. Паула Фихтель была домоправительницей семейства Фрейд на протяжении двадцати семи лет. Она открыла дверь и впустила незнакомку в прихожую. На женщине был простой синий габардиновый плащ с поднятым воротником. Никакого макияжа; платиновые волосы спрятаны под мягкой фетровой шляпой; большие темные очки. Мэрилин Монро явилась на первый психоаналитический сеанс к дочери Зигмунда Фрейда.

О курсе лечения договорились незаметно и быстро. Анна избегала гласности, но после некоторого колебания все же согласилась принять пациентку. В течение недели Мэрилин Монро не являлась на съемки, никто не знал, чем она занимается. Каждый день автомобиль останавливался в Мэрсфилд Гарденс, каждый день она входила в кабинет Анны Фрейд.

«В ней не было ничего особенного, — рассказывает Паула. — Симпатичная, конечно, но не очень-то ухоженная. Госпожа Монро была очень простая, совсем не важничала; пожалуй, была слишком застенчива, но когда улыбалась, могла понравиться».

Однажды Анна привела свою пациентку в детский сад при клинике. Мэрилин оживилась, перестала стесняться и начала играть и шутить с малышами. Работа Анны очень впечатлила Мэрилин. Актриса рассказала, что прочла «Толкование сновидений» в двадцать один год. Описание «снов о наготе» захватило ее. Навязчивая нагота, потребность раздеваться на людях — об этом симптоме она долго рассказывала своему первому психотерапевту. Анна поставила диагноз и записала его на карточку, которая до сих пор хранится в картотеке Центра Анны Фрейд. «Случай Мэрилин» описан в зашифрованной форме: «Взрослая пациентка. Эмоциональная нестабильность, повышенная импульсивность, постоянная потребность в одобрении, не выносит одиночества, склонность к депрессии в случае отвержения, паранойя с шизофреническими обострениями».

Пользуясь техникой детской психотерапии, Анна Фрейд играла с Мэрилин Монро. Они сидели друг напротив друга, на столе между ними лежали несколько стеклянных шариков. Психоаналитик следила за тем, что Мэрилин станет делать с шариками. Мэрилин стала бросать их один за другим в ее направлении. Психоаналитическая интерпретация; «Желание сексуального контакта». Ускоренное лечение, предпринятое Анной Фрейд, по ее мнению, прошло успешно. Через неделю актриса возобновила съемки и закончила их. Она вернулась на самолете в Нью-Йорк 20 ноября.

«Мадемуазель Анна и миссис Монро расстались по-дружески, — вспоминает Паула Фихтель. — Пациентка была так довольна, что через несколько месяцев в Мэрсфилд Гарденс пришел чек на значительную сумму, за подписью Мэрилин Монро».

Вивьен Ли, жена Лоренса Оливье, в 1953 году некоторое время лечилась у доктора Гринсона в Голливуде. Из-за приступов тревоги и распада личности ей пришлось прервать съемки фильма «Прогулка на слоне», натурные планы которого были сняты в Цейлоне режиссером Уильямом Дитерле. Питер Финч, актер, игравший в фильме ее мужа, действительно был ее любовником. Маниакально-депрессивный психоз, которым страдала актриса, проявился вновь. Ей казалось, что голубоватый туман, стоящий в знойном цейлонском лесу, проникает через ее легкое платье и насквозь пропитывает ее саму. Каждый раз, когда смуглые цейлонцы появлялись в поле зрения, ее охватывал страх преследования. Их взгляды вызывали у актрисы несказанный ужас. Наконец ее поведение стало обходиться студии «Парамаунт» слишком дорого. Во время съемок Вивьен начинала принимать эротические позы, заигрывать с Дитерле и, что было на нее совсем не похоже, запинаться в тексте. Оливье решил вернуть ее в Голливуд. Когда самолет взлетал, все увидели, как Вивьен колотит кулаками в иллюминатор, умоляя выпустить ее. Все семнадцать часов полета она раздирала свою одежду на лоскуты столовыми приборами.

Съемки павильонных сцен продолжились в Голливуде, в студии «Парамаунт». Иногда Вивьен ненадолго вновь обретала ясный ум, но потом возвращалась к алкоголю, крикам и галлюцинациям. В следующем месяце актеры Дэвид Найвен и Стюарт Грейндер после беседы с Оливье поднялись на вершины Бель-Эр, чтобы навестить Вивьен в доме, который она сняла, как только ее уволили из «Парамаунт». Они увидели, что она сидит в белом купальном халате перед выключенным телевизором. Грейнджер покормил ее омлетом, в который подмешал успокоительное. Актриса разделась, нагнулась над бассейном, и ее вырвало. Когда приехала «скорая помощь», медсестра сказала: «Я вас знаю, вы играли Скарлетт О’Хара, правда?» Вивьен Ли завопила: «Я не Скарлетт О’Хара, я Бланш Дюбуа». Срочно вызванный Гринсон попытался ее лечить. Хотя психиатр работал шесть дней без перерыва — в целом пятьдесят часов, за которые он выставил счет 1500 долларов, — он не смог спасти актрису от безумия, в которое она погружалась у него на глазах.