— Алекс, двигатели третий, четвертый, пятый и шестой отключились. Первый и второй продолжают работать.

— Бензин кончился, — послышалось в ответ с холодным смешком.

— Это Пьер, я в «Нод-3». Начинаю перезагрузку систем.

— Давай, Пьер, давай.

Шли секунды, десятки секунд, а два двигателя продолжали работать. В «Куполе» засветился монитор и запустился компьютер. Погасло аварийное освещение, включились почти все приборы.

— Алекс, это Пьер. Системы перезапущены. Выходят на штатный режим.

— Хорошо, Пьер. Оставайся покатам.

Наконец Тони увидел, что двигатели «сдохли». Но только он собрался сообщить об этом, как его внимание привлекло другое — станция заметно потеряла стабильность и явно начала медленное вращение вокруг собственной оси со сложной конфигурацией. Так вот откуда легкое головокружение, которое он почувствовал!

— Алекс, это Тони. Двигатели выключились, но станция начала вращение!

— Тони, продолжай наблюдение.

Связавшись с ЦУПом, Алексей сжато изложил ситуацию. Ответил главный оператор ЦУПа Владимир Погодин:

— Алексей, на связи Погодин. Мы все видим по телеметрии. МКС получила небольшое боковое ускорение — не во всех двигателях было одинаковое количество топлива, и это привело к медленному кувырканию. Сейчас мы попробуем просчитать, сможете ли вы исправить положение с помощью корректирующих двигателей.

— Хорошо, Володя. А что случилось?

— Вас зацепило каким-то мощным импульсом излучения. Сейчас проверяем. Ваша скорость немного снизилась, и это следствие импульса.

Тони слышал переговоры с Землей, так как Алексей не отключил общую связь. Тряхнув головой, будто сгоняя сон, он снова застучал по клавиатуре компьютера, вызывая на монитор последниё фотографии. Электроника работала, но со сбоями и постоянно тормозила. Минуты через две запрашиваемый файл раскрылся. Не веря своим глазам, Тони всматривался в снимок и не мог оторваться. В месте атлантического феномена, при активации первого импульса лазера МКС, проявилось материальное тело, скрытое до этого искусственным атмосферным возмущением. Изображение на экране не требовало особых комментариев — это был объект темно-серебристого цвета сферической формы, отдаленно напоминающий перевернутую тарелку! В другой раз Тони с удовольствием посмеялся бы над «фотографом», создавшим подобный фотошедевр для апологетов уфологии, но сейчас было не до смеха — шедевр был его. Всегда собранный и четкий в реакциях, Тони висел в пенале «Купола» в трехстах километрах над Землей, смотрел на экран монитора и, наверное, впервые в жизни не знал, что надо делать. Наконец, стряхнув оцепенение, он проговорил:

— Алекс, тут такой косяк… Лови на свой монитор картинку. Трудно поверить, но, похоже, это «Санта Клаус», — и переслал фото Богатыреву.

— Что там? — послышались взволнованные голоса Ронни и Пьера. Тони сбросил снимок и коллегам на мониторы.

— Центр! Пересылаю фото. Жду указаний, — выпалил Богатырев и замолчал.

Через несколько секунд затих и ЦУП. Видавшие многое на своем веку руководители международной космической программы «Орион» с неподдельным удивлением начали просматривать материал, отснятый Тони в течение двух с половиной секунд. Но и этого вполне хватало, чтобы понять — на Земле наступила новая эра. Эра осознания своей ординарности, а не исключительности, эра тяжелых уроков и трудного познания, эра отказа от привычного и попыток приобщения к вечному…

Генерал Кременцов и полковник Рейли первыми пришли в себя и бросились к спецтелефонам — один звонил в Кремль, другой в Белый дом. Набрал номер на своем мобильном и всегда подтянутый и одетый с иголочки полковник Блан — как не доложить в Елисейский дворец?

— Видео? — деловито осведомился руководитель научной части программы «Орион» доктор Ванхаймер. Уроженец Цюриха, этот швейцарец ничем не отличался от своих соседей-нем-цев — был предельно лаконичен и точен.

— Тони, видео? — переадресовал вопрос командир.

— Конечно, доктор! — откликнулся Тони. — Не обижайте…

— Немедленно сюда! — скомандовал швейцарец.

— Извините, доктор, — прервал Ванхаймера Погодин. — Алексей, мы тут подсчитали. Сейчас перегоним вам на комп программу выхода из вашего кувырка, все будет о’кей! Но есть один неприятный момент — МКС потеряла скорость, и два двигателя, работавшие дольше других, прижимали ее к Земле. Короче, потеряв немного скорости и получив незначительный вертикальный импульс, станция начала терять высоту со скоростью 1,1 метра в секунду.

— Неужели за какие-то секунды движки разогнали трехсоттонную станцию до такой скорости? — с недоумением спросил Богатырев.

— Ну, во-первых, скорость не ахти какая. С такой скоростью лифты в жилых домах работают. А во-вторых, двигатели первый и второй работали не несколько секунд, а почти восемь минут. Из этих восьми пять минут все двигатели работали одновременно и взаимокомпенсировали тяги. Но после выключения третьего, четвертого, пятого и шестого почти ровно три минуты два двигателя создавали тягу, работая на понижение орбиты, и этого оказалось достаточно, чтобы придать эту вертикальную скорость.

— Это сильно осложнит наш полет? — спокойно спросил Богатырев.

— Да, Алексей, боюсь, что да.

— Алекс, с вами говорит профессор Сертиз, — вмешался в разговор трескучий старческий голос, принадлежащий заместителю руководителя космической программы «Орион», американцу Дональду Сертизу. — Вам надо активировать пустотные скафандры. Скорее всего, придется применить баллистическую посадку в спасательной капсуле.

— Минуточку, а станция, профессор?!

— Или ваши жизни, командир. Через двое суток, к моменту подхода грузовика «Прогресс», потеря высоты составит более ста девяноста километров. Это уже в критической близости к линии Кармана. Фактически, это уже почти линия Кармана. В этом высотном коридоре вам будет крайне сложно, если вообще возможно, произвести стыковку. А без стыковки, вы не сможете дозаправить маневровые двигатели и остановить падение станции. Минуточку! Алекс, подожди, Хьюстон на связи… — перебил себя профессор. — Так, так, понял, Стив. Спасибо!.. Алекс, Хьюстон сообщает, что будет готов отправить шаттл «Констеллейшн» через трое суток, не раньше. Нет, это не выход!