Том 1. Стихотворения
вернуться

Бальмонт Константин Дмитриевич
Шрифт:

Музыка

  Мы слышим воздушное пенье чудесной игры,     Не видя поющего нам серафима.     Вздыхаем под тенью гигантской горы, Вершина которой для нашего духа незрима.   И чувствуем смутно, что, если б душой мы могли     Достичь до вершины, далекой и снежной,     Тогда бы загадки печальной Земли Мы поняли лучше, упившись мечтою безбрежной.   Но нет, мы бессильны, закрыта звенящая даль,     И звуки живые скорбят, умирая,     И в сердце обманутом плачет печаль, И, гаснут, чуть вспыхнув, лучи недоступного Рая.

Спящая Мадонна

(Сассоферрато, в музее Брера, в Милане)

Сонмом духов окруженная, В ярком свете чистоты, Тихим вихрем вознесенная За пределы высоты, Над уснувшим полусонная, Матерь Бога, это Ты! В безгреховности зачавшая, Вечно-девственная Мать, Сына светлого пославшая Смертью новый свет создать, Всей душою пострадавшая, Как могла лишь мать страдать! Нерассказанная гением, Неисчерпанность мечты, Сон, зовущий к сновидениям, Просветленные черты, Вечный луч над вечным тлением, Матерь Бога, это Ты!

Пред картиной Греко

(В музее Прадо, в Мадриде)

1
На картине Греко вытянулись тени. Длинные, восходят. Неба не достать. «Где же нам найти воздушные ступени? Как же нам пути небесные создать?» Сумрачный художник, ангел возмущенный. Неба захотел ты, в Небо ты вступил, – И, с высот низвергнут. Богом побежденный, Ужасом безумья дерзость искупил.
2
Да, но безумье твое было безумье священное, Мир для тебя превратился в тюрьму, Ты разлюбил все земное, неверное, пленное, Взор устремлял ты лишь к высшему Сну своему. Да, все монахи твои – это не тени согбенные, Это не темные сонмы рабов, Лица их странные, между других – удлиненные, С жадностью тянутся к высшей разгадке миров.

Отверженный

Отчаянье исстерзанной души, В свидетели тебя я призываю, Что я не спал в изнеженной тиши, Что я не шел к заманчивому Раю. Я светлого покоя не хотел, Боясь забыть о тех, на ком проклятье, Меня манил мучительный удел, Меня влекли отверженные братья. Не ангелы, а демоны со мной Печальную дорогу совершили, И дни мои в обители земной Развеялись, как груда темной пыли.

Камея

  Клеопатра, полновластная царица,     Сон Египетских ночей,     Чаровница и блудница, Озаренная сияньем ускользающих лучей.   Ты окутана немеркнущей славой,     И доныне сохранил,     Отблеск славы величавой На волнах своих ленивых плодоносный сонный Нил.   Дочь надменного владыки Птоломея,     Я дарю тебе свой стих,     Потому что ты, камея, И в любви и в самой смерти непохожа на других.

Пламя

Нет. Уходи скорей. К восторгам не зови. Любить? – Любя, убить, – вот красота любви. Я только миг люблю, и удаляюсь прочь. Со мной был яркий день, за мной клубится ночь. Я не люблю тебя Мне жаль тебя губить Беги, пока еще ты можешь не любить. Как жернов буду я для полу детских плеч. Светить и греть?.. – Уйди! Могу я только жечь.

Полуразорванные тучи

Полуразорванные тучи Плывут над жадною землей, Они, спокойны и могучи, Поят весь мир холодной мглой. Своими взмахами живыми Они дают и дождь, и тень, Они стрелами огневыми Сжигают избы деревень. Есть души в мире – те же тучи, Для них земля – как сон, как твердь, Они, спокойны и могучи, Даруют жизнь, даруют смерть. Рабы мечты и сладострастья, В себе лелеют дар певца, Они навек приносят счастье, И губят, губят без конца.