1 марта

… Вчера я читала в «Independance» статью об императрице Марии Александровне, в которой громко восхваляется ее большой ум и говорится, что Россия может надеяться найти в ней вторую Екатерину. Изображать ее в этом свете — значит оказать ей плохую услугу по отношению к императору, так как среди окружающих его лиц находится много таких, которые ставят себе целью внушить императору недоверие к императрице и подозрение, что она может воспользоваться своим умственным превосходством над ним, чтобы подчинить его и оказывать влияние на дела. Нужно очень мало знать императрицу, чтобы приписывать ей какое бы то ни было сходство с Екатериной II. Императрица, несомненно, очень умна; ум ее очень тонкий, очень чуткий, очень проницательный, но между ее умом и умом Екатерины II совершенно нет ничего общего. Екатерина II была не столько умной женщиной, сколько гениальным мужчиной; она была призвана к тому, чтобы влиять на людей, направлять их, управлять ими; чтобы всегда проявлять себя вовне и искать во внешней и чисто земной жизни удовлетворения своему огромному честолюбию. Императрица Мария не обладает ни одним из качеств и ни одним из недостатков Екатерины II. Она создана гораздо более для внутренней жизни, душевной и умственной, чем для активной деятельности и для внешних проявлений. Честолюбие свое она обращает не на искание власти или политического влияния, но на развитие своего внутреннего существа…

Панихиды все продолжаются по два раза в день. У меня расстроены нервы, и я по вечерам езжу кататься в коляске по набережной, чтобы подышать воздухом, прежде чем ложиться спать. Я тогда вижу большие толпы людей, которые безмолвно, как тени, во мраке ночи направляются в крепость, чтобы поклониться праху императора. Есть какая-то скорбная торжественность в этих ночных прощаниях умершего государя со своим народом.

2 марта

Была обедня во дворце, а затем панихида в крепости. Императрица-мать приехала туда, и, когда ее два младших сына подошли, чтобы поклониться телу отца, она положила одну руку на императора, а другую на головы своих сыновей, как бы благословляя их за него; после этого она долго обнимала их; молодой император также обнял их. Императрица, которую я видела сегодня утром, рассказала мне, что молодые великие князья уехали из Севастополя тотчас же по получении известия об опасности, грозившей жизни их отца, и что они узнали о его смерти ночью в степи, где они встретили Паскевича, ехавшего к ним с этим известием.

Императрица говорила со мной также про предсказание, сделанное одним отшельником Михаилу Павловичу о смерти его дочери, о его собственной смерти и о смерти императора Николая. Великий князь Михаил никогда не хотел рассказать того, что было предсказано о детях императора Николая, говоря, что он откроет это только императрице, но он так и умер, не решившись ей этого сказать. По-видимому, это было что-то зловещее.

Сегодня император принимал Ермолова, призванного на службу после долгой немилости, и оказал ему очень милостивый прием. Императрица-мать также была чрезвычайно ласкова к нему и сказала ему, что покойный император к концу жизни совершенно отказался от предубеждений против него и часто в последнее время говаривал: «Мне бы очень нужны были теперь советы Кавказского мудреца». В городе ходит слух об отставке Бибикова, его заместителем называют Михаила Муравьева, который в последнее время был в оппозиции, но который, конечно, мог бы оказать большие услуги России, если бы сумели использовать его большие административные способности.

3 марта

Сегодня утром я была у обедни в крепости и вынесла оттуда ужасное впечатление. Церковь была довольно пуста, так как на время обедни прекращается доступ публики, приходящей проститься с телом; этим временем пользуются для того, чтобы убрать церковь, в буквальном смысле устланную грязью, приносимой на ногах посетителей. Выметают, чистят и поднимают облака пыли, и производят адский шум без всякого уважения к службе и, невзирая на покойника, который лежит тут же с короной на голове, накрашенный, нарумяненный, залитый тошнотворными ароматами, плохо скрывающими, однако, несмотря на все, запах разложения, исходящий из этого императорского гроба. В таком безмерном продлении похоронных церемоний я вижу скорее профанацию смерти, чем знак уважения к покойнику.

6 марта

Все кончено. Свершилось. Императора Николая сегодня похоронили, и от этой величавой фигуры, которая тридцать лет витала над судьбами Европы, не осталось ничего, кроме надгробной плиты среди многих других плит и исторического имени, над которым потомство произнесет свой приговор…

Погода опять была чудесная. Император, великие князья и генеральный штаб отправились в крепость верхом, императрица, великие княжны и дамы свиты — в траурных каретах. Когда царская процессия достигла крепости, обедня уже кончилась, и немедленно началось отпевание. На подмостках около гроба благоговейно стояла вдовствующая императрица, сосредоточенная и убитая горем. В минуту последнего прощания она наклонилась над телом мужа и долго-долго обнимала его, затем села у его изголовья и, по мере того как ее дети подходили и прощались с отцом, они склонялись перед ней, и она благословляла их. С особенно глубоким благоговением принял император материнское благословение. Нельзя было не растрогаться до глубины души при этом зрелище.

Затем наступил момент, когда императорская мантия была снята с гроба и унесена в алтарь, император и его братья подняли на своих плечах гроб и понесли его к могиле, в которую он был опущен под гром пушечных залпов. Императорская семья удалилась, остальные присутствующие каждый по очереди бросили горсть земли на гроб, и над великим и могущественным государем закрылась могила.

Я вернулась домой совершенно подавленная пережитыми волнениями…

7 марта

Сегодня утром была обедня, на которой императрица не присутствовала, она плохо себя чувствует вследствие переутомления. Я ходила справляться о ее здоровье и в приемной застала княгиню Салтыкову, которая была так радостно взволнована, узнав, что я совсем почти не видаю императрицу, что пригласила меня к себе обедать на завтра. Сегодня вечером я была у Антонины Блудовой, которая мне сказала, что граф Закревский делает неприятности и всячески придирается к Погодину и Хомякову за то, что они позволили себе подать от имени московского дворянства адрес в своем вкусе. Он опасается предоставления свободы литературе.

Сегодня в церквах читали обращение св. синода по поводу вооружения ополчения. Это ответ на известия, распространяемые иностранными газетами, будто бы дворянство втайне обратилось к новому императору, чтобы убедить его отменить приказ об ополчении, дабы избежать внутренних волнений…

Много говорят о молодой императрице, о ее уме и о той роли, которую она призвана сыграть. Мне рассказывали, что есть усердные люди, которые заботятся о том, чтобы эти разговоры дошли до императора, дабы предостеречь его от влияния, которое могла бы получить императрица…