— Хотел уплыть в океан, — сказал Джамиль и тоже поднялся — Он разных книг начитался. Этого американского, как его… Эдгара По. О приключениях Артура Пима. Ты читала?

— Нет.

— Ну вот. Как этот паренек, Артур Гордон Пим, значит, тайком забрался в трюм зверобойного судна. И ушел в плавание.

— Олег тоже ушел?

— Нет. Он лез на пароходы, просил, чтобы юнгой взяли. А какие теперь юнги? Его гнали, конечно. Ну, менты его сцапали и отправили домой, в Москву. Ты что, не будешь его ждать?

— Не буду.

Джамиль посмотрел на меня исподлобья.

— Я бы посидел с тобой еще, но мне надо на электричку. В Долгопрудный. Ты подожди, Олег вот-вот придет.

— Не хочу ждать.

Когда я приехала домой, сестра сказала:

— Звонил твой Олег. Вы что, поссорились?

— Да нет, — сказала я. — Просто разминулись.

Вскоре Олег позвонил снова:

— Оля, извини, что опоздал. Я был на митинге, всё шло спокойно, вдруг приехала милиция и нас задержали.

— Что-то тебя часто милиция задерживает, — сказала я.

— Как это — часто? Первый раз.

— Не первый. Забыл, как в Калининграде тебя поймали?

Я слышала, как он дышит в трубку.

— Алло, — сказал он после паузы. — Ты завтра в институте? Да? Ну, завтра поговорим.

Разговор у нас получился сумбурный. Олег пустился было в подробное изложение неприятностей, которым подвергается монархическая партия, но я прервала его:

— Очень сочувствую бедняжкам монархистам, но мне нет никакого дела до вас до всех.

— Оля, не будем ссориться! — вскричал он. — И вообще, я уже пошатнулся в своем монархизме.

— И теперь будешь бегать на митинги республиканцев? — съязвила я.

— Буду бегать на наши свидания.

— Если они состоятся.

— Оля, мне больно, когда ты так говоришь. Я хороший!

Глубокое раскаяние выражали его синие глаза. Я засмеялась и сказала:

— Хороший? Ну ладно, посмотрим. Почему ты мне не рассказал, как сбежал из дому в Калининград?

— А что тут рассказывать? Сбежал, а милиция поймала и отправила домой. Неинтересно. Это Джамиль тебе наболтал? Вот я сделаю ему укоризну.

— Сделаешь что?

— Это в одной книге Уэллса. На острове Ремпол жило племя, у них если кто-то провинился, то получал удар дубиной по голове. Это называлось укоризной.

Госэкзамены сдали благополучно, получили диплом и возможность устраиваться на работу кто как сможет. Мне, правда, предложили пойти преподавать испанский в одну школу, вернее гимназию. Но я предпочла работу в турфирме, которая налаживала связи с испаноязычными странами и нуждалась в переводчике. Это Светка, младшая сестра, устроила мне. Она вообще-то была спортсменка, бегунья на короткие дистанции, но список ее знакомств был очень даже не короток.

А Олегу предложили работу в «Аэрофлоте» — переводить служебные бумаги с английского. Он с детства прекрасно владел английским (испанским хуже). Но ведь Олег был мальчиком с неожиданными бросками. Вдруг объявил, что едет с какой-то артелью на Белое море — добывать мидии. Я провожала его на Ленинградском вокзале и увидела эту «артель» — двух загорелых грубоватых парней, которые, по-моему, были способны добывать не только мидий, но и акул. Но акул в Белом море нет, а вот мидии, как мне объяснили, это небольшие двухстворчатые моллюски. Парни были веселые, явно «поддатые», и от Олега, когда мы поцеловались на прощание, тоже пахнуло водочным духом.

Из Кандалакши Олег прислал письмо с восторженным описанием процесса добывания мидий. Оказывается, у мидий есть, кто бы мог подумать, железа, выделяющая биссус, это такие нити, которыми она, мидия, прилипает к скале или свае причала, да и друг к дружке они тоже лепятся. Очень интересно. Олег и его товарищи ныряют и отдирают мидий от прибрежных скал. «А вода холо-одная, — писал он. — Мидии, когда их сваришь, замечательно вкусные. Питерские рестораторы хорошо за них заплатят».

Спустя недели три пришла открытка. Олег сообщил, что ему «обрыдла мидвозня» и что он скоро приедет.

Вдруг мне позвонил Джамиль. Спросил об Олеге, а потом — не смогу ли я перевести с испанского и на испанский несколько деловых писем? Конечно, могу. Я назначила встречу на станции метро «Октябрьская» — тут я обычно переходила на кольцевую линию и ехала в свою турфирму. Джамиль поджидал меня в назначенном месте — выдвинулся, улыбаясь, из толпы. Он теперь не очень походил на того лохматого студента в выцветших джинсах, каким запомнился мне. Шевелюра аккуратно подстрижена, по широким щекам пущены черные бакенбарды, и ладно сидел на плотной фигуре бежевый костюм с галстуком, излишне пестрым.