– Ладно, ладно. Забудь об этом на минутку. Просто скажи мне, как она выглядит. Я обещаю, что не скажу ни слова, – он явно не собирается отступать. – Я клянусь лориенским кодексом, если он существует.

– Естественно он существует! Вы с Шандором просто слишком увлеклись своей роскошной жизнью и своими игрушками, чтобы беспокоиться о таких простых вещах, как лориенский кодекс, – отвечаю я.

Несколько минут мы едем молча.

– Ладно, вот что я скажу. Знаешь, когда ты говоришь с красивой девушкой, и она смотрит только на тебя, и все идет замечательно?

– Знаю.

– И ты думаешь, что это самая красивая девушка во всем штате, может быть, даже в стране, может быть, даже на всей Земле. Когда она входит в комнату, она освещает ее. Все хотят дружить с ней, или жениться на ней, или и то и другое. Можешь себе ее представить?

Девятый улыбается шире:

– Ага. Да, я могу ее себе представить.

– Вот такая она, Сара. Она красивая девушка, которая освещает комнату. Она говорит с тобой, как будто ты самый важный человек ее в жизни. Когда она тебе улыбается, ты себе не представляешь, это самое лучшее, что может случиться, и все остальное ничего не значит. Кроме того, она самая милая, самая умная и самая талантливая из всех, кого я знаю. И еще она любит животных и…

– Парень, мне неинтересно, что она любит щеняток. Давай детали: внешность, стиль.

Я еще не встречал настолько упрямых людей. Я вздыхаю.

– Светлые волосы, голубые глаза. Высокая и худая – и жаль, что ты не видел ее в том красном свитере. Она так потрясающе в нем выглядит, что это несправедливо.

Девятый взвывает так, что будит Берни Косара, спящего на заднем сиденье.

Я показываю на него пальцем.

– Эй! Ты должен молчать, помнишь? Лориенский кодекс и все такое.

– Ладно, ладно, ладно, – говорит он. – Спасибо и за этот кусочек. Судя по всему, она и впрямь красотка. Ладно, теперь расскажи про Шестую, – он потирает руки и улыбается в предвкушении.

– Нет.

– Ой, да ладно тебе, Джонни.

Я смеюсь, о ней невозможно не хотеть разговаривать.

– Ладно. Шестая. Так, посмотрим. Во-первых, она самый сильный человек, какого я встречал в своей жизни.

Он фыркает.

– Ну хватит, уверен, я бы смог надрать ей задницу.

– Не знаю, друг. Погоди, пока встретишься с ней.

Он поправляет волосы перед зеркалом заднего вида.

– Не могу дождаться.

– Еще у нее длинные черные волосы, и она все время выглядит так, будто ее все достали.

– Ты не замечал, иногда бывает очень приятно, когда девушка на тебя злится? – произносит Девятый, барабаня пальцами по подбородку, как будто действительно это обдумывает.

Мне неожиданно становится стыдно: я не должен говорить так, особенно с Девятым. И мне совершенно точно не стоит вот так сравнивать Шестую и Сару, как будто это соревнование, особенно учитывая, что они друг друга терпеть не могут. Сара ненавидит Шестую из-за того, что я говорил о ней в ту ночь, когда она сдала меня полиции, а Шестая – Сару за то, что я рискнул нашими жизнями и пошел встретиться с Сарой, когда Шестой нужна была моя помощь. И потому, что, по ее мнению, Сара предала нас.

– Как-то неправильно говорить о Шестой. Думаю, тебе надо просто с ней встретиться и сделать свои выводы.

Девятый качает головой:

– Ты такая тряпка, парень.

Некоторое время мы едем молча. Знаки у дороги показывают, где мы. Я снова заглядываю в планшет. Спасибо страсти Девятого и Шандора к электронике. Если бы я не мог подключить планшет к компьютеру машины, я бы не смог узнать, не появились ли те три Гвардейца. Две точки показывают нас с Девятым на востоке Оклахомы, еще одна в Нью-Мексико, а четвертая быстро движется на север над Атлантическим океаном. Остальные трое появились в Англии, и я все еще не могу понять, как они так быстро попали туда из Индии. Я решаю дать себе разрешение проверить еще раз через пять-десять минут. Пока я смотрю в окно, изучая дорожные знаки. Мы проезжаем почти полпути, когда я замечаю, что уровень бензина опасно близок к нулю. Девятый подъезжает к остановке для грузовиков и просит меня открыть отделение для перчаток. Оттуда выкатываются два цилиндрика, свернутых из стодолларовых купюр, и падают мне на колени.

– Черт! – я ловлю их.

– Можно мне одну такую? – спрашивает Девятый.

Я отделяю от цилиндрика одну купюру и протягиваю ему. Он открывает крышку бензобака и выбирается из машины. Я кладу несколько купюр в карман и запихиваю остальное в отделение для перчаток. Чтобы немного отдохнуть, я тяну за рычаг, откидываю сиденье и закрываю глаза. Берни Косар протягивает морду между сиденьями и облизывает мне щеку. Я страшно устал, но сопротивляюсь сну, готовому на меня навалиться. Я не смогу справиться с тем, что прилагается к этому сну. Мне надоело встречаться во сне с Сетракусом Ра.

Вместо этого я думаю о Саре и Шестой. Надеюсь, с ними обеими все в порядке. Потом я думаю о Сэме. Поверить не могу, что я бросил своего лучшего друга. Но у меня не было выбора, напоминаю я себе. Силовое поле так сильно повлияло на меня, что вернуться было бы самоубийством. Правда это или нет, но от этого не легче.

Из задумчивости меня вырывает громкий щелчок остановившегося насоса. Я делаю глубокий вдох, по-прежнему не открывая глаз, наслаждаясь каждой секундой тишины, прежде чем Девятый вернется в машину. Но тишина продолжается. Девятый не запрыгивает внутрь и не начинает болтать. Я открываю глаза и смотрю на насос, но там никого нет. Где он? Я оглядываю заправку. Никого. Я начинаю беспокоиться и выхожу из машины. Берни Косар выпрыгивает следом. Сначала я иду внутрь – его там нет. Потом мы идем на парковку, полную грузовиков. Острый слух позволяет мне услышать голос Девятого. Он явно чем-то недоволен.