Блюм регулярно тренировался, начиная с декабря, и был в хорошей форме. Но Прюитт знал, что Блюм очень медлителен, и рассчитывал на свою быстроту. Поначалу Прюитту удавалось уклоняться от ударов Блюма, но минут через десять он уже здорово устал.

Удары Прюитта, хотя и довольно сильные, почему-то но действовали на Блюма. Несколько раз Прюитт наносил удары в живот Блюму, но, убедившись в бесплодности своих попыток сразить противника такими ударами, стал целиться ему в лицо.

Первым же ударом в лицо Прюитт разбил нос Блюму, но тот продолжал бой, пренебрегая кровотечением и явно демонстрируя свое безразличие к ударам Прюитта.

В большинстве же случаев Блюму удавалось уклониться от ударов Прюитта и наносить резкие контрудары правой рукой. Блюм не раз имел возможность решить исход схватки в свою пользу ударом левой руки, но почему-то не использовал этот шанс и продолжал действовать только правой рукой.

Толпа вокруг дерущихся непрерывно увеличивалась, солдаты с явным удовольствием наблюдали за боем. Прю начал уставать. Ноги уже не слушались его, руки в локте и у плеча побаливали от ударов. А Блюм по-прежнему крутился около пего, выжидая возможность нанести решающий удар правой. Особенно тяжело приходилось Прю, когда Блюму удавалось прижать его к толпе. В одном из таких случаев Прюитт упал после сильного удара в лоб. Во второй раз Блюм прижал Прю к толпе и наносил удары до тех пор, пока его противник не упал под ноги одному из зрителей. В толпе сразу же раздались возгласы, что Блюм ведет бой нечестно, нарочно прижимает Прюитта к толпе. Особенно горячился Старк. Толпа его поддерживала, не желая лишиться наслаждения настоящим боксом и опасаясь, что схватка перерастет в драку на земле.

Не успел Прюитт подняться, как Блюм снова попытался нанести удар. Однако Прюитт успел уклониться и, сделав резкое движение вперед, ударил Блюма ногой в голеностоп. Блюм замер от боли, и, воспользовавшись этим моментом, Прюитт сильно ударил его в лицо, по разбитому носу. Блюм инстинктивно поднял руки, защищая лицо, и тогда Прюитт ударил его ниже пояса в живот, а затем в горло.

Блюм сначала медленно опустился на колени, а затем растянулся во весь рост на земле. У него началась сильная рвота. Однако мгновение спустя Блюм вскочил и бросился на Прюитта. Встречный удар в лицо бросил Блюма снова на землю.

Неизвестно, чем бы закончился этот поединок, если бы сквозь толпу в центр круга не протиснулся капеллан Дик.

И Прюитт и Блюм были рады его появлению.

— Ребята, — сказал капеллан, — мне кажется, что вы зашли слишком далеко. Так бой не ведут. Кроме того, Блюму предстоит сегодня выступать в соревнованиях. Если поединок будет продолжаться, у Блюма не останется времени переодеться перед выходом на ринг.

В толпе раздался громкий смех, капеллан огляделся, и улыбка засияла па его лице. Одной рукой он обнял Прюитта, а другой — Блюма.

— Пожмите друг другу руки, — сказал он. — Небольшой поединок всегда полезен. Он прочищает мозги. Но совсем ни к чему превращать хороший бокс в драку, не так ли?

Блюм и Прюитт пожали друг другу руки. Прюитт, пошатываясь, пошел к казарме, а Блюм к рингу, чтобы подготовиться к соревнованиям.

Прю долго сидел в одиночестве в комнате, где размещалось его отделение. Он решил сегодня не ездить в город. Чувствовал он себя отвратительно. Его мучила рвота, побаливало сердце, и ноющая боль в затылке, куда пришелся один из ударов Блюма, не давала Прю покоя весь вечер. Ему казалось, что он не в состоянии даже поднять рук, а при каждом шаге у него подкашивались ноги в коленях. Мысль о том, что он мог бы сегодня побывать у Альмы, вызывала у Прю чувство бессильного отчаяния.

Прошло около часа, когда Прю услышал приветственные крики зрителей, собравшихся у ринга. Прю принял душ, переоделся и вышел из казармы.

За одним из столиков полковой пивной сидел Чоут. Он взглянул на подошедшего Прюитта и доброжелательно сказал:

— Присаживайся. Ну и вид у тебя.

Прю присел за столик, взглянул на улыбающееся лицо Чоута и сказал:

— Да, вид у меня, наверное, так себе.

— Выпей пива, — предложил Чоут и пододвинул к Прю одну из бутылок. — По-моему, ты дрался неплохо, особенно если учесть, что у тебя не было настоящей подготовки.

Прю взглянул на Чоута и понял, что тот говорит вполне искренне и не пытается острить. Это сразу подняло настроение Прю.

— Не понимаю, — сказал Прю, — как он только сможет выступать сегодня на ринге. Ему, наверное, и взобраться на помост будет трудно, а драться… Как ты думаешь, сможет он драться?

— Сможет, — ответил Чоут. — Это же не человек, а лошадь. Уж очень ему хочется стать сержантом.

— Мне совсем не хотелось лишать его возможности выступить на соревнованиях. Правда.

— По тому, как ты дрался, этого нельзя было сказать, — улыбаясь, сказал Чоут.

Прю тоже улыбнулся и взял в руки бутылку с пивом. Сделав большой глоток, он поставил бутылку обратно и с удовольствием прокашлялся.

— Ну что же. Блюм этого заслужил. Он давно напрашивался на ссору, с тех самых пор, как меня перевели в эту роту.

— Ты прав, — с готовностью согласился Чоут.

— Но все-таки лишать его возможности выступить на соревнованиях я не хотел.

— Он будет выступать, — сказал Чоут. — Он упрям и настойчив, да и силы у него хоть отбавляй. Ему бы только ума побольше, тогда он, возможно, и чемпионом округа стал бы.