— Ты пришла кстати, юная моя красавица. Я не преминул тщательно рассмотреть все, что в твоих доводах могло послужить на пользу твоему брату, и подыскал к ним еще другие, чтобы ты осталась мною довольна. Однако я убедился, что все рассуждения приводят к смертному приговору, ибо существует всеобщий закон, что если человек согрешил не по незнанию, а по нежеланию знать, то грех его не может быть извинен, ибо он должен был знать то, что для правильной жизни должны знать все люди во всем мире, и тот, кто грешил таким незнанием, не заслуживает ни извинения, ни жалости. А так как речь идет о твоем брате, который прекрасно должен был знать закон, гласящий, что всякий лишивший девицу невинности заслуживает смерти и должен умереть, я по закону не могу проявить к нему милосердия. Правда, что касается тебя, которой я хотел бы угодить, то, если ты (раз ты так уж любишь своего брата) захочешь ублаготворить меня собою, я готов даровать тебе его жизнь и заменить смертный приговор менее тяжким наказанием.

На эти слова Эпития вся вспыхнула и сказала ему:

— Жизнь моего брата мне очень дорога, но куда дороже мне моя честь, и я скорее готова спасти его ценой своей жизни, чем ценою своей чести, поэтому бросьте эту бесчестную мысль. Но если я любой другой ценой могу вернуть себе брата, я это очень охотно делаю.

— Иного пути нет, — сказал Джуристе, — кроме того, который я тебе назвал, и напрасно ты этим брезгуешь, ведь легко может случиться, что первые же наши встречи будут таковы, что ты сделаешься моей женой.

— Не хочу, — сказала Эпития, — ставить свою честь под угрозу.

— Почему под угрозу? — возразил Джуристе. — Быть может, ты сама еще не представляешь себе того, что должно с тобой случиться. Хорошенько об этом подумай, и я буду дожидаться ответа в течение всего завтрашнего дня.

— Ответ я вам даю сейчас, — сказала она. — Если вы на мне не женитесь, то все ваши слова будут брошены на ветер, хотя бы от этого зависело ваше решение освободить моего брата.

Джуристе ей ответил, чтобы она об этом подумала и принесла ему ответ, тщательно взвесив, кто он, каковы его возможности в этом городе и насколько он мог бы быть полезным не только ей, но и каждому, кто захотел бы стать его другом, так как здесь и право и сила в его руках.

Ушла от него Эпития совсем расстроенная, отправилась к брату и рассказала ему все, что произошло между ней и Джуристе, закончив тем, что она не хочет потерять честь ради спасения его жизни. Она, плача, умоляла его быть готовым терпеливо перенести судьбу, назначенную ему неумолимым роком или его собственным невезением.

Тут Виео стал заливаться слезами и умолять сестру не соглашаться на его смерть, раз она может спасти его тем способом, который ей предложил Джуристе.

— Или, может быть, — сказал он, — ты хочешь, Эпития, видеть, как я склоню шею под топором и как упадет на землю отрубленная палачом голова твоего брата, который рожден, как и ты, той же матерью и от того же отца, которой рос вместе с тобой до сегодняшнего дня и вместе воспитывался?! Ах, сестра, пусть заговорит в тебе голос природы, крови и нашей никогда не изменявшей нам взаимной любви, чтобы ты смогла так, как ты это сможешь, спасти меня от позорного и жалкого конца! Я заблуждался, сознаюсь, но ты, сестра моя, ты можешь исправить мое заблуждение. Будь же щедрой и помоги мне! Разве Джуристе тебе не говорил, что он мог бы на тебе жениться? Почему же ты должна сомневаться в этом? Ты красавица, ты украшена всеми прелестями, которые природа может даровать благородной женщине, ты обаятельна и приветлива, твой голос звучит так чудесно! Все это не только в совокупности, но и порознь может заставить не то что Джуристе, но и самого императора полюбить тебя. Поэтому ты не должна сомневаться, что Джуристе возьмет тебя в жены и этим, спасая твою честь, спасет жизнь твоего брата.

Горько плакал Виео, произнося эти слова, и вместе с ним плакала Эпития, которая, повиснув на шее брата, лишь тогда ее» отпустила, когда, побежденная его мольбами, была вынуждена обещать ему, что она, раз он это считает необходимым, отдастся Джуристе, если тот захочет спасти ему жизнь, а ей обещает на ней жениться. После того как они на этом порешили, юная девушка на следующий день отправилась к Джуристе и сказала ему, что надежда, которую он ей подал, обещав на ней жениться после первых же объятий, и желание освободить брата не только от смерти, но от всякого другого наказания, которое он заслужил за совершенный им проступок, заставляют ее полностью отдаться в его власть, и что она охотно это делает ради того и другого, но прежде всего требует, чтобы он обещал ей жизнь и свободу брата.

Джуристе, считая себя бесконечно счастливее любого человека, так как ему предстояло насладиться такой красивой и милой девушкой, сказал ей, что он подтверждает прежнее свое обещание и что он вернет ей освобожденного из тюрьмы брата на следующее же утро после ночи, которую она с ним проведет.

И вот, поужинав вместе, Джуристе и Эпития легли в постель, и злодей получил от нее полное наслаждение, но, прежде чем лечь с девушкой, он, вместо того чтобы освободить Виео, приказал немедленно отрубить ему голову.

А она, страстно мечтая увидеть освобожденного брата, не могла дождаться рассвета, и ей казалось, что еще никогда солнце так не медлило привести с собою день, как в эту ночь. Наутро Эпития, вырвавшись из объятий Джуристе, стала в самых нежных выражениях просить его, не соблаговолит ли он оправдать ту надежду на брак, которую он в нее вселил, и прежде всего прислать к ней освобожденного брата. Он ей ответил, что их встреча была ему очень дорога, что ему очень приятно видеть ее исполненной надежды, которую он ей подал, и что он пришлет ей брата домой. И тут же вызвал тюремщика и приказал ему:

— Иди в тюрьму, выведи оттуда брата этой женщины и приведи его к ней в дом.

Эпития, услышав это, исполненная великой радости, пошла домой в ожидании освобожденного брата. Тюремщик, положив тело Виео на носилки, а его голову к ногам и покрыв все черным пологом, сам возглавляя шествие, приказал нести его к Эпитии; войдя к ней в дом и вызвав ее, он сказал:

— Вот ваш брат, освобожденный из тюрьмы, которого посылает вам синьор губернатор.

И с этими словами он велел открыть носилки и показал ей брата в том виде, о котором вы слышали.