Мы вошли. Я оставил её на посадочной площадке, а сам пошёл улаживать дела в контору и отойти по нужде. Когда я вернулся, мы вышли чтобы поговорить. У нас было время до восхода луны, поэтому мы пошли прогуляться.

Пора дать ей то, за чем она приезжала.

– В контексте твоей личной жизни, твоего будущего, Джолин, что ты можешь сказать наверняка?

Она знала, что я хотел, чтобы она подумала над этим, и прошла целая минута, прежде чем она ответила.

– Ну, я умру, наверно.

– Наверно?

– Нет, то есть, точно. Просто странно это говорить.

– Говорить что?

– Я умру.

– В «Махабхарате» есть одна строчка, когда Кришна говорит с Карной, воином, который будет драться с Арджуной. Кришна говорит Карне, в сущности, что победа Арджуны гарантирована.

– Да, я смотрела.

– Кришна говорит ему: «Смотри, весна, почки набухли, вода искрится, все счастливы. Мы все умрём».

Она долго смотрела на меня, стараясь понять, к чему я клоню. В этом, и любом другом подобном разговоре, работают две различные динамики: видимая, которую видела Джолин, как и любой другой сторонний наблюдатель, и скрытая под поверхностью, которую вижу я, и где идёт настоящая работа. Это верно как для нас с Джолин, стоящих на тротуаре в Нью-Йорке, так и для любого разговора, который я веду, или для слов, которые я пишу. Человек, которому предназначаются мои слова, в каком-то смысле является лишь средством, связующим звеном, иногда даже не осознавая этого.

Кажется, что я говорю с Джолин, но на самом деле я говорю сквозь неё. Я обращаюсь сквозь оболочку к маленькому внутреннему ублюдку. (Я всегда представляю его себе как мужскую энергию, вне зависимости от пола хозяина). Маленький ублюдок прячется там, внутри, глубоко за глазами. Он подпрыгивает, машет руками, пытаясь привлечь моё внимание. Он не знает точно, чего он от меня хочет, но он думает, что я знаю, и он прав. Он хочет того, чего хочет любой революционер, замышляющий насильственный переворот: оружия и информации – вещей, которые сжигают и уничтожают, и знаний, как ими пользоваться. Мятежные силы обратились ко мне за помощью, и я тайно оказываю им её. Я рад угодить им, потому что именно этим я и занимаюсь – оказываю поддержку восстанию. Я не инициирую его, мне не нужно этого делать – оно инициирует себя само. Затем, если ему удаётся меня отыскать, в книге или лично, я дам, что ему нужно. Мне придётся немного подсластить пилюлю, чтобы Джолин смогла её проглотить, но когда она окажется в её системе, маленький ублюдок сможет не спеша переварить её. Точно так же, как в разговоре, происходит и в книгах, которые я пишу. Информация, содержащаяся в книгах, может быть предоставлена в гораздо более сухой форме, занимая гораздо меньше места, и быть гораздо менее приятной на вкус. Сомневаюсь, что я когда-либо смог выразить оригинальную мысль, или такую, которая прежде не была бы выражена многократно множеством разных способов. Весь секрет в приправе.

Битва, которая зреет в Джолин, не будет происходить между ней и маленьким ублюдком, как это может показаться, но между маленьким ублюдком и Майей. Майя на этом поле битвы будет представлена страхом, а маленький ублюдок – ненавистью. Страх против ненависти. Страх «Не-Я» против «Ненависти к Ложному Я». Вот армии противостоящие друг другу на полях Курукшетры. Вот силы, оказавшись между которыми пал Арджуна. Это единственная реальная война, а остальные – лишь тени её, и по сравнению с ней все другие конфликты – лишь метафоры.

В краткосрочной перспективе Майя почти всегда подавляет мятеж. По моим оценкам отношение её побед к поражениям больше чем 100000000:1. Используя свои многочисленные войска трюков и угощений – купить, очаровать, направить не в том направлении, или отвлечь потенциальных мятежников – она удерживает их в слишком счастливом, печальном, поглощённом или удовлетворённом состоянии, чтобы они смогли двигаться вперёд, легко и эффективно предотвращая восстание, прежде чем оно минует стадию тихого недовольства. В долгосрочной перспективе, однако, поражение Майи предопределено. Истина существует, ложь – нет. В конечном счёте, дуальность это искусственный конструкт, и когда его не станет, останется только истина. Рассматривая это таким образом, та идея, что Майя это зло, что иллюзия – негативна, что состояние сна это тюрьма, или что дуальная вселенная это нечто иное, чем величайшее и самое чудесное из всех благ, смехотворно абсурдна. За что ненавидеть Майю? Где бы вы без неё были?

Джолин сама только смутно осознаёт, что эта битва зреет в ней. В каком-то смысле, она всего лишь невинный свидетель, случайно оказавшийся между двух армий. Конечно, на этой стадии мятежники это просто небольшая кучка крестьян с вилами, но они действуют сообща. Они убедили Джолин проделать этот путь, чтобы увидеть меня, и им удалось заполучить внимание хорошо осведомлённого сторонника. Неплохо.

Разумеется, можно просто сказать, что маленький ублюдок это часть Джолин. Это так. Но можно так же сказать, что маленький ублюдок будет её смертью. И это тоже верно.

Смерть и различение

– Ты и я, Джолин, сейчас сядем в вертолёт, в эту летающую смертельно опасную западню. Должен сказать, что пилот пьян и чрезвычайно толст. Его жена только что бросила его, прихватив с собой детей. Я видел, как он рыдал в туалете, принимая таблетки. – Она хихикнула. – Мы можем умереть через несколько минут. Помнишь, как в книге я упоминал о совете из фильма «Билли Джек», который я дал одному парню?

– «Испытание Билли Джека», – поправила она меня. – я тоже его видела. «Если бы ты знал, что завтра умрёшь, какое значение всё это имело бы?» Таким был вопрос.

– Это отпущение всех грехов наперёд. Вот что такое смерть: гарантированное отпущение грехов, свобода и прощение одновременно. Если ты понимаешь факт собственной смерти, что она всегда рядом с тобой, и что это предопределено, тогда ты свободен. Это освобождение – знать, что нет и не может быть ничего твоего, знать, что тебе нечего терять. Другие люди отталкивают смерть, отрицают её, но у нас нет такой роскоши. Мы должны привлечь смерть поближе, обнять её, нести её в своём сердце и уме. Я не имею в виду напиться в дупель как школьник и на одну ночь влюбиться в экзистенциализм, я имею в виду, это как то, что ты носишь в кармане и всё время чувствуешь в своей руке. В мире есть два типа людей: выдумщики и серьёзные люди. Ты – серьёзный человек, Джолин, ты становишься серьёзной. Теперь ты – в игре, и должна играть по правилам.