Нас никто не встречал и почему так происходит, я понял, когда мы выехали на площадь. Все жители деревни собрались перед местной ратушей — двухэтажным зданием из красного кирпича. Прямо перед входом стоял старик с высоким лбом, одетый в светлые одежды, похоже, староста, и ругался с полной бабкой в синем поношенном платье и цветастом платке. Остальные жители деревни, включая женщин и совсем еще малых детей, обступили их большим полукругом.

— Ты, Марта, виновата. Когда дед твой преставился, ты должна была…

— Я ни в чем не виновата, Сердик! — перебила старосту бабка. — Я только пошла соседей позвать, возвращаюсь, а он уже через огород удирает.

— Привязать надобно было, это самое, к кровати, это самое, — подал голос кто-то из толпы.

— Вот я тебя сейчас самого привяжу, к улью, окаянный, — потрясла увесистым кулаком старуха. — Я тебя, Хаск, так привяжу, что ты у меня ни в жизнь не развяжешься.

— Так, ладно, — поднял руки Сердик. — Что сделано, то сделано, надо думать, что теперь дальше будем делать.

— Что здесь происходит? — я слез с коня и протолкался сквозь толпу. В принципе мне и толкаться то особо не пришлось. Люди сами расступались, пропуская непонятного человека в черном.

— А вы кем будете? — вопросом на вопрос ответил староста.

— Меня зовут Темный, и я могу помочь вашей проблеме, — представился я. — Если вы подробно объясните, в чем она.

Жители деревни недоверчиво загомонили, но староста, грозно сдвинув брови, пресек их споры.

— Да понимаете, милсдарь, — развел руками старик. — Мертвецы у нас оживать стали. Человек семь ожило.

— Давно?

— А? — не понял староста.

— Давно, спрашиваю, мертвецы оживать начали? — повысил я голос.

— Года два как оживают, окаянные. Мы пока смекнули что к чему, да мертвых сжигать начали, столько страху натерпелись. Мамку то мою похоронили, а ночью я просыпаюсь от стука. Открываю дверь, а она стоит. И глаза белые. Я тогда все штаны испачкал от страха.

В толпе хихикнули. Сердик вновь грозно зыркнул на людей и те притихли. Я задумался.

— Мертвецы сами по себе не поднимаются. Может, знаете кого-нибудь, кто мог бы совершить такое колдовство?

— Да кто ж его знает, — пожал плечами старик. — Разве что из-за башни проклятой вся эта жуть.

— Какой башни?

— Да там она, за лесом, — старик махнул рукой на север. — Башня Невеара, короля-некроманта.

«Меня помнят», — прослезился Невеар. — «Помнят, какой я был…»

— Убийцы, садиста, паскуды, — начал перечислять староста.

«Убью!» — мысленно взревел некромант. — «Ты что себе позволяешь, смерд?»

Конечно, кроме меня его никто не услышал.

— Что ж вы в таком опасном месте деревню то построили? — спросил Ламберт, входя в круг. — Места ведь свободного много.

— То не мы, то предки наши, — гордо вскинул подбородок Сердик. — Земля здесь богатая, да и не было такой мерзости раньше. Я же говорю, мамку мою похоронили, а она ночью…

— Мы уже это слышали, — оборвал старика Пауль, который вместе с Кирой присоединились к нам. — Почему властям не донесли?

— Дык это, — замялся староста.

— Понятно, — усмехнулся рыцарь и положил руку на рукоять топора. — Налоги, значит, не платим?

— Мы это, — на главу деревни было жалко смотреть.

— Ладно, — оборвал я его. — Сейчас ваша проблема в чем?

— Старик у нас умер…

— И ожил, это я уже понял. Проблема в чем?

— Ну, так ожил же, — растерялся староста.

— Почему не сожгли? — еле сдерживаясь прошипел я. — По-видимому, высокий лоб не всегда означает высокий ум.

В толпе опять захихикали. На этот раз мрачным взглядом толпу обвел Пауль. Все снова примолкли, а мамаши попрятали детей за свои спины. Взгляд рыцаря тоже изменился. Но если у Ламберта в глазах была пустота бездны, то в глазах Пауля полыхал огонь. Пламя ярости горело в рыцарских очах. Я попытался встретиться взглядом с Кирой, но девушка отвела глаза. Я лишь успел заметить, что они были какими-то тусклыми, бесцветными и пустыми. Пустота Ламберта пугала, пустота Киры дышала равнодушием.

— Я же говорю, не успела я, — влезла в разговор бабка Марта. — Только отошла, а дед то мооооой…

Она залилась горючими слезами. Из толпы вышла женщина лет тридцати, взяла бабку под руку и увела прочь, что-то успокаивающе приговаривая.

— И что вы всей деревней не можете забить одного мертвеца? — не поверил я. — Всего-то и надо, что оторвать ему голову. Вы ведь как-то справились с теми семью мертвецами, которые оживали раньше.

— А вот тут господин и начинается наша главная проблема, — старик потупил взор.