А может, она идеализирует дочь? Вчера таких слов не было, сегодня появились. Да, Дженне уже двенадцать. В поколении Барти это было бы равнозначно четырнадцати, а то и пятнадцати годам. И тем не менее…

– Напрасно ты позволил Дженне обрезать волосы, – сказала она Чарли. – Нужно было меня спросить.

– Спросить тебя? Я должен спрашивать твоего разрешения, чтобы отвести твою дочь в парикмахерскую? Барти, но ведь ты всегда очень занята. Ты не любишь, когда я звоню тебе на работу. А вдруг у тебя в этот момент была какая-нибудь важная встреча? Неужели я посмел бы тебя отвлекать по такому пустячному вопросу, как волосы Дженны? Ты работаешь, а я присматриваю за девочками.

– Присматривать за девочками не значит везти их во взрослый парикмахерский салон и полностью менять им облик. Услуги Кеннет стоят безумных денег. С чего это вдруг им разонравился «Блумингсдейлс»? Кажется, до сих пор не жаловались.

– Барти, надеюсь, ты не станешь выговаривать мне за несколько лишних долларов? Ты же не скупердяйка. Кстати, сколько ты тратишь на свои стрижки?

– Мои стрижки тут ни при чем, – сказала Барти, чувствуя, что ее трясет от гнева. – Дело в том…

– Дело в том, что наши дочери вышли из детского возраста, а мы и не заметили. Современных девочек в двенадцать лет очень заботит собственная внешность. Нам нужно с этим согласиться. И потом, как я уже сказал, ты находилась на работе. Вот я и свозил их в «Кеннет». Всего-навсего стрижка волос.

– Волосы снова отрастут, – подхватила Дженна.

Чувствовалась, она была напугана реакцией матери. Дженна подошла к Барти, обняла за плечи:

– Я думала, тебе понравится. Я стала похожа на Одри Хепберн.

– Дженна, тебе еще не столько лет, чтобы подражать кинозвездам.

Чарли поймал взгляд Барти:

– Дорогая, если ты хочешь следить за каждым шагом Дженны, нужно оставаться дома. Я делаю то, что в моих силах.

Боже, какую чушь он говорит! Барти даже не сочла нужным с ним спорить. Она встала и отодвинула его подарок:

– Извини, Чарли, но сегодня я не настроена куда-либо идти. У меня еще на работе заболела голова.

– Как жаль, дорогая! Невероятно жаль! Давай я принесу тебе таблетку от головной боли. А может, сделать тебе чашку старого доброго английского чая?

– Спасибо, ничего не надо. Я просто лягу и постараюсь уснуть.

– Так не хочется отменять заказ на столик. Может, головная боль пройдет и мы…

– Сомневаюсь. Почему бы тебе не поехать с девочками, отметить их взросление? Ты ведь так этому рад.

Барти не ожидала его ответа, но ошиблась. Чарли торжествующе улыбнулся ей и сказал:

– А знаешь, совсем неплохая идея. Девочки, как вы насчет того, чтобы показать ваши новые прически в «Четырех сезонах»?

– Классно! – хором ответили они.

Вот так он и управлялся с деньгами, если глагол «управляться» был здесь уместен. Деньги принадлежали Барти. Казалось, Чарли будет ставить себя в подчиненное положение, на каждом шагу спрашивать и постоянно благодарить… но ничего подобного не происходило. Он просто тратил: на что хотел и когда хотел. Новые костюмы, новая машина, что-то для дома, одежда для Кэти… Естественно, все это преподносилось так, будто делалось ради Барти… «Дорогая, я подумал, ты будешь в восторге. Помнишь, сколько раз ты мне говорила, что устала от „студебеккера“? Тебе хотелось что-то более впечатляющее… Дорогая, ты убеждала меня изменить мой гардероб… Любимая, Кэти понадобилась новая одежда для школьной лыжной прогулки. Дженна прекрасно экипирована. Я знал, тебе не захочется, чтобы Кэти чувствовала себя бедной родственницей».

Умный прием, ничего не скажешь. Ну кто станет возражать против новой одежды для девчонки, когда у ее сводной сестры шкафы ломятся от тряпок?

Их первая ссора по поводу денег была отвратительной, съевшей два дня медового месяца. Барти предъявила чековую книжку, где почти не осталось чистых чеков, и задала, как ей казалось, вполне уместный вопрос: зачем ему понадобилось выписывать столько чеков, не посоветовавшись с ней? Поначалу Чарли занял оборонительную позицию, сказав, что не ожидал допроса. Насколько помнится, не он, а Барти предложила ему открыть совместный счет ради удобства повседневных платежей. Вряд ли она думала, что он будет отчитываться за каждый выписанный чек. Совместный счет как раз и должен был освободить Барти от финансовой рутины.

Барти несколько смутилась, но продолжала допытываться, почему чеков так много и почему все они выписаны за столь короткий срок. Больше всего ее настораживали чистые корешки. Кому предназначались эти деньги и какие суммы? Она должна знать, поскольку привыкла регулярно проверять свои счета.

В этот момент Чарли потерял самообладание и сорвался на нее. Барти не верила своим глазам: куда девался тот добрый, мягкий человек? Он кричал, спрашивал, не подозревает ли она его в краже своих денег. Далее последовали заявления, что он не сможет жить с ней на таких условиях, когда нужно отчитываться за каждый потраченный доллар. Чарли это оскорбляло, унижало и ставило в положение мальчишки-подростка.