– Да, – стуча зубами, ответила Иззи, почти до носа натягивая одеяло.

– Бедняжка. Тебе всегда это тяжко достается. Сейчас согрею молока. Принести аспирин?

– Да, не помешает. Благодарю вас, миссис Конли.

Бутылка отцовского виски, припрятанная под кроватью, тоже не помешает. Неплохая добавка в молоко. Это ей всегда помогало при менструальных болях. Почему бы не попробовать и сейчас?

– Перед самым твоим приездом звонил мистер Брук, – сказала экономка.

Присев на кровать, старуха, как в детстве, погладила Иззи по голове. Дочь Себастьяна она знала с самого рождения, а его самого – задолго до появления Иззи на свет.

– Просил передать тебе свою любовь. Раньше пятницы никак не сможет вернуться. Он сейчас в Кембридже. Да ты и сама знаешь.

Это Иззи знала очень хорошо, почему и взяла на работе два дня. Сегодня и завтра в доме не будет никого, кроме них с миссис Конли. Себастьян ничего не увидит, не услышит и не узнает. Кит в эти дни не появится, да и другие гости тоже. А миссис Конли глуховата и спит как мертвая. Иззи будет в полной безопасности. Спокойно перенесет оставшиеся тяготы. Одна… Кровотечение усиливалось. Ничего, еще немного потерпеть, и все кончится.

Венеция не переставала тревожиться за работу Элспет. Конечно, «Литтонс» – семейное издательство, и сменяемость поколений была краеугольным камнем его философии. И все равно, Элспет еще такая молодая, неопытная. Она вполне может оказаться непригодной для работы в издательстве. И что тогда? Можно ли будет найти благовидный предлог и уволить ее? Или она будет тянуть лямку и страдать, как многие годы страдал Джайлз? Вдруг ее работа вызовет недовольство персонала и люди начнут говорить, что на это место нужно было бы взять более подходящего кандидата? В конце концов, есть критерии отбора, и Литтоны должны соответствовать им наравне с не-Литтонами.

Интересно, а у ее матери были аналогичные волнения, когда почти двадцать лет назад она сама пришла в «Литтонс»? Правда, тогда издательство было меньше и целиком находилось под семейным контролем. Еще до устройства Элспет в «Литтонс» Венеция поделилась своими опасениями с Селией. Та с явным изумлением посмотрела на дочь:

– Венеция, Элспет – одна из нас. Одна из Литтонов. Естественно, мы были обязаны предоставить ей такую возможность. Почему нет?

– Мне это кажется… несколько несправедливым.

Изумление Селии сменилось недоумением.

– Мне странно слышать такое от тебя. Не мы ли все детство Элспет твердили ей, что она, когда вырастет, придет работать в «Литтонс»? Вот если бы она выразила желание работать у нас, а мы бы ей отказали, это было бы несправедливо. Должны же существовать какие-то наследственные привилегии. Их и так остается все меньше. Этот жуткий налог на наследство и прочие налоги. Наши дети получают от нас меньше, чем когда-то получали мы. Естественно, Элспет должна работать у нас. Она великолепно будет справляться с работой. Попомни мое слово.

И Элспет не обманула их ожиданий. Знающая, толковая и невероятно усердная, Элспет приходила на работу раньше других и задерживалась допоздна. У нее было несомненное чутье. Она умела распознать многообещающее произведение, заметить скрытый талант. Но что еще важнее для издательства, Элспет умела чувствовать книжный рынок. Это она указала Джайлзу на сезонный характер продажи книг в университетах. Скачок спроса в начале учебного года был вызван появлением новых студентов – высшее образование становилось все доступнее – и потребностью в новых учебниках и книгах у тех, кто продолжал учебу. Затем спрос резко падал. Следовательно, при планировании уровня продаж университетскую книготорговлю нужно было относить к однократным факторам. Селия вдруг обнаружила, что с Элспет ей легче всего обсуждать шумный «процесс года», когда знаменитый Фредерик Варбург предстал перед судом за публикацию романа Стэнли Кауфмана «Дамский угодник». Селия тогда произнесла довольно длинную речь, назвав анахронизмом законы, которые весьма туманно трактуют понятие непристойности применительно к художественным произведениям.

– Мы движемся к новым, более свободным временам, когда авторы в своих произведениях стремятся к большей открытости, – говорила она.

Элспет горячо поддерживала бабушку и на издательском собрании, где обсуждался новый роман Клементайн Хартли. Тема романа была достаточно сексуальной: решение молодой женщины уйти от мужа к другому мужчине. Спор возник относительно нескольких весьма откровенных эпизодов.

Когда Элспет выступала, ее темные глаза вдохновенно блестели, а сама она с некоторым беспокойством поглядывала на мать:

– Дело в том, что мы, то есть наше… мое поколение… мы начинаем подвергать сомнению старые, устоявшиеся представления о морали. Например, мы не считаем, что брак, оказавшийся ошибочным, должен сохраняться на всю жизнь. Мы думаем, что… секс допустим не только в рамках супружеских отношений. И в таком романе, как этот, где героиня идет на огромный риск, описания ее отношений с любимым человеком не должны ограничиваться хождением за ручку. Читателям нужны яркие и правдивые описания ее страсти… Если, конечно, вы понимаете, что я имею в виду.