Прежде чем продолжать, Дэвид мимоходом подумал о том, что на родной Земле его бы наверняка заклевали по причине использования слов «история» и «мифология» в качестве синонимов. История (особенно изложенная в учебниках) казалась чем–то надежным и непоколебимым, а мифология — это так… поэтические выдумки древних. В Хеллаэне, однако, существенной разницы между этими словами не видели. При отсутствии веры в объективную реальность то обстоятельство, что всякая «история» насквозь мифологична, уже не казалось трагедией и принималось вполне спокойно. Мифология же, наоборот, была более чем реалистична — да иной в мире, где боги и Обладающие Силой жили с людьми по соседству, она просто и не могла быть. Миф отличался бытового рассказа не уровнем достоверности, а способом изложения. Особенное внимание миф привлекал еще и потому, что излагал в доступной для людей форме, в простых и ярких образах события метаисторические, надчеловеческие. Метаистория — история богов, а не людей, история космоса в целом, а не только лишь того тонюсенького слоя, который был доступен человеческому восприятию — по самой сути не могла иметь «непосредственного», прямого описания на языке людей. Она могла быть представлена только символически, в образах, которые могли показаться чрезмерно рациональным людям наивными, примитивными, даже детскими. Однако миф нес колоссальную смысловую нагрузку как на Земле, так и в Хеллаэне, и там и там он делал понятные, доступные человеку реалии символами и выразителями реалий надчеловеческих, и в этом смысле единственная разница между двумя указанными мирами заключалась лишь в том, что в Хеллаэне эти символы существовали не только в качестве идей, но были овеществлены и запросто разгуливали по улицам. История — цепь событий, которую способен наблюдать человек и метаистория — все остальное, что он не способен наблюдать, лежащее «над» и «под» его историей — пересекались на каждом шагу; метаистория прорывалась в обыденную реальность, историческое событие становилось вневременным архетипом.

— Как известно, — заговорил Дэвид, — Кадмон был сотворен Истинными Богами вскоре после войны с Гиверхинэлем, Повелителем Обратного Мира. Гиверхинэль привлек на свою сторону множество младших богов, лордов и чудовищных порождений древнего мира. Он едва не добился успеха, и хотя был в конце концов повержен, страшная война заставила Истинных Богов обратить более пристальное внимание на тех существ, которых они не могли контролировать и сущность силы которых оставалась скрытой от них. Боги сотворили чрезвычайно могущественного лорда, Кадмона Дарителя Имен, в чью задачу входило выслеживание такого рода существ и ликвидация наиболее опасных из них. Кадмон должен был уничтожать все, чему не мог подобрать подходящего имени, если же имя находилось, существо могло рассчитывать на снисхождение, поскольку акт дарования имени включал названное существо в тот порядок вещей, который устраивал Богов. Хотя, в силу упомянутых причин, основными его врагами стали темные ангелы вечности и обитатели Бездны, категорически не способные вписаться в установленную гармонию, он также истребил немало лордов, не желавших склоняться перед ним. Так продолжалось до тех пор, пока два лорда не подсунули ему свое собственное «изобретение» — в мифах оно символически представлено в виде обольстительной женщины. Суть в том, что когда Кадмон подыскал для нее подходящее имя — а это имя было Соблазн или Искушение — он ввел эту новую сущность в мироздание и сам немедленно стал ее жертвой. Женщина сбила Кадмона с пути истинного, побудила выступить против богов — что, как известно, закончилось изгнанием последних — ив конечном итоге привела Дарующего Имена к гибели. Эти события завершили предыдущий эон и породили текущее состояние мира и времени — то есть эон нынешний. Такова общая картина. Интересны во всем этом две вещи. Во–первых, в комментариях, написанных членами «Кербалийского кружка» ко всем этим мифам, сказано, что Кадмон символизирует собой человечество — новое человечество, сотворенное богами взамен рода гигантов–фольсхантенов, принявших в древней войне сторону Гиверхинэля. Фольсхантены были обречены на вымирание, поскольку боги разрушили Целое их народа и, следовательно, души, обычно направляемые Целым народа в подготавливаемые для них тела, перестали соединяться с этими телами. Но освободившуюся экологическую нишу надо было заполнять, и в качестве материала для новой расы боги использовали земной прах и кровь фольсхантенов — собственно, последнее обстоятельство, эта самая кровь, и позволяет говорить о «первом человечестве» и «втором человечестве». Кербалийцы пишут, что по отношению к обычным людям — вроде нас с вами… — Дэвид посмотрел на своих слушателей: не заскучали еще? Эдвин слушал с интересом; Вилисса, явно знавшая всю эту историю ничуть не хуже — с ангельским терпением, — по отношению к обычным людям Кадмон представлял собой приблизительно то же самое, что представляет божество–Тотем по отношению к своему виду живых существ. То есть человечество — это «тело» Кадмона, где каждый отдельный человек — это клетка в составе некоего совершенно невообразимого организма. Точнее, таковым было изначальное положение вещей. Но потом Кадмон умер — боги обещали ему, что после своего предательства он долго не проживет — и человечество, как Целое, стало похоже на еще живое тело с мертвым мозгом. То есть тело еще живет, но некое внутреннее единство навсегда утрачено. Однако — и это важно — тело, пусть и в скрытом, неявном виде, еще сохраняет те свойства… те дары, которыми Кадмона наградили боги. Теперь я подхожу непосредственно к тому, что нас интересует. У Кадмона было множество магических даров и ему было подчинено множество сил. Ему был ведом весь Истинный Язык. Не смотря на это, однако, ему было непросто в одиночку заниматься выслеживанием и уничтожением мятежных ангелов и лордов — их было слишком много. И он сотворил себе помощников, своего рода команду убийц. Ему были подчинены как люди, так и ангелы — я имею в виду, конечно, «правильных» ангелов, служивших богам — но если человечеством он распоряжался так же, как мы распоряжаемся своим телом, то ангелы подчинялись ему постольку, поскольку его вознесли боги. Другими словами, в отличии от людей, ангелами он управлял извне и не мог произвольно менять свойства, присущие их природе. А Кадмону для его целей требовались именно ангелы. И тогда Даритель Имен создал — то есть, вырастил из своего исполинского космического тела — совершенно особый род существ. Изначально они, естественно, были людьми, но Кадмон перестроил их естество таким образом, чтобы сделать его во всем подобным ангельскому; и он этого добился, при том по ходу он придал им все те свойства, которые ему были нужны и которые он не был способен сообщить обычным ангелам из–за того, что не имел непосредственного влияния на их природу. И он по–прежнему мог распоряжаться этими существами также, как частями своего тела, как обычными людьми. Они были его «руками», единичными элементами его сложного естества, и он присутствовал в них, когда они действовали. То есть на одном пласте бытия мы бы увидели действие ангела истребления, а на другом — это было действие Кадмона. Короче говоря, эти существа — в хрониках они почему–то названы сгиудами, «сборщиками податей» — служили инструментами для уничтожения лордов, и так было, пока Кадмон не погиб и все его дары и атрибуты как будто бы не сгинули вместе с ним…

Дэвид замолчал. Некоторое время в комнате было тихо. Эдвин неслышно постукивал подушечками пальцев по поверхности стола, Вилисса сидела неподвижно.

— Интересно, — произнес наконец молодой барон. — И ты полагаешь, что Служители, в которых мы с тобой уже почти превратились, — это что–то вроде новой версии созданных Кадмоном анге–лов–сгиудов?.. Или даже не новой, а старой, извлеченной неизвестно кем из небытия и снова запущенной в дело?

— Да, совершенно верно, — кивнул Дэвид. — Слишком много совпадений. Хотя Кадмон не стремился уничтожить всех лордов и уж тем более не видел в них «космического зла» (поскольку сам был одним из них), но сгиуды — это оружие, и цели у них были такие же, как у нас. Заметь, они создавались из людей, а в Обитель принимают только людей.

— Хорошее предположение, — подала голос Вилисса. — До тех прр пока не появятся новые данные, его можно принять за рабочую гипотезу… У тебя все?

— Да. — Кивнул Дэвид.

— Может быть, ты заодно порадуешь нас какими–нибудь идеями относительно того, кто мог бы захотеть восстановить род этих ангелов?

— Увы.

— Насколько я помню, — задумчиво произнесла баронесса, — власть над некоторой частью сил и способностей Кадмона получил Баалхэаверд — один из Владык Преисподней…

— Да, об этом я тоже читал. Не желая подчиняться тому кто пленил его — а этот адский властитель сыграл незаметную, но, как потом оказалось, ключевую роль в создании той ловушки, которую подсунули Кадмону — Дарующий Имена отрекся от себя и перестал быть. Но дело в том, что Баалхэаверд вскоре после этого так же сгинул, и не похоже, что он многое сумел отнять у Кадмона. Когда Дарующего Имена загнали в угол, он действовал по принципу «ни нашим ни вашим»…

— Но именно этот дар — дар сотворения ангелов–убийц — мог сохраниться, — возразил Эдвин. — А потом его получил кто–нибудь из тех Владык Ада, что захватили земли Баалхэаверда после его исчезновения.

— Как ты себе это представляешь? — засмеялся Дэвид. — Лежит магический дар в сундуке в подвале заброшенного адского замка?..

— Ты зря смеешься. Выглядит тупо, но могло быть и так.

— Послушай, это же не предмет. Это способность. При том способность, присущая не какому–то конкретному человеку, а Первочеловеку… можно сказать, богу людей.

— Вот именно. Если речь идет о свойствах бога или лорда, на более низком уровне существования они легко могут быть выражены и воплощены в виде вполне конкретных осязаемых предметов. С тех пор, как мы начали изучать атрибутивные заклинания, мне кажется, такие вещи уже не должны тебя удивлять.

Дэвид почесал нос. Что–то в этом было, но…

— Не знаю, — с сильным сомнением промолвила баронесса. — Мне кажется, что наш гость в данном случае прав… Не могу представить себе адского лорда, который станет использовать таких чудных и высокоморальных ангелов, как вы. Не потому, что не захочет, а потому что не сможет. Вы — порождения Небес, как и те ангелы, по образу которых Кадмон создавал своих убийц. И кто бы ни затеял эту игру, он должен уметь управлять силами Царства Небес не хуже тамошних властителей.

— Возможен еще один вариант, — сказал Эдвин. — Эта сила пробудилась сама, без чьего–либо личного участия… скажем, отделилась от Кадмона в ходе продолжающегося распада его огромного метафизического тела… создала аномальную зону в арайделинге Света… а потом в поле ее влияния оказались притянуты те, кто после переработки сделался ее первоначальными адептами… и образовался этот фанатичный орден, который, в свою очередь, влиял на аномалию до тех пор, пока вся эта система не приняла свой нынешний вид. Как вам такой вариант?

— Да, это был бы самый оптимальный вариант, — согласился Дэвид. — А главное, он приятен тем, что оставляет надежду какому–нибудь ушлому колдуну, — произнося это, землянин старательно не смотрел в сторону молодого барона, — добраться до ключевых нервных узлов означенной аномалии и установить над ней свою власть.

Эдвин широко улыбнулся.

* * *

Ту ночь они провели в замке Вилиссы. Дэвид получил в свое распоряжение комнату в верхней части северо–западной башни. Хотелось отоспаться за два последних года, просто лечь в кровать и погрузиться в омут без сновидений — но прошел час, и он понял, что заснуть так и не сможет. Чересчур мягкая кровать — он слишком привык к жесткому ложу Обители. Непривычная обстановка. Дэвид убрал постель и сел на полу, скрестив ноги. Существовали специальные медитативные техники, способные послужить в качестве замены сна, и он собирался воспользоваться ими — сознанию и телу в любом случае требовался какой–то отдых. Но погрузиться в медитацию он не успел — заметил вдруг за окном какое–то движение и услышал негромкий скрежеще–цокающий звук, как будто кто–то с той стороны царапал подоконник. Глухое хлопанье, и — тишина. Дэвид подошел к окну, гадая — что это? Похоже на птицу, но в Хеллаэне птиц нет. Птицы летают на солнечной стороне мира, в Светлых Землях. Здесь летают демоны, вот только, если это действительно демон, каким образом тварюшка сумела преодолеть защитное поле замка? А может, все проще? Отвалился кусок штукатурки и по пути вниз шаркнул по стене рядом с окном…