Вдруг ей пришла в голову дикая мысль. Когда зашел разговор о ее первом муже, она вспомнила, что у Степана была ошибка в паспорте: неверно был указан месяц его рождения: март, а не май. Что, если и у Тараса то же самое? В таком случае все объяснялось просто: натальная карта была построена неправильно, и Тарас на самом деле подходил ей согласно голосу звезд.

Она завела разговор о тайне рождения, стала выпытывать, нет ли какой ошибки, даже проверила его паспорт. Тщетно! Звезды говорили, что эти двое далеко, очень далеко не пара, а перед нею был мужчина, который с каждым часом общения, с каждым новым бокалом вина нравился ей все больше…

Но вдруг все катнулось в другую сторону, причем на самых последних словах, когда Наталья упомянула о грубом письме, которое получила от Тараса через форму…

— Какое письмо? — спросил Тарас, часто моргая.

В голове Натальи будто бы сложились обрывки бумаги, прежде разбросанные по столу, но сейчас все выстроилось в кристально ясный текст. Она задала Тарасу несколько вопросов, и ей тут же стало ясно: этот человек выдает себя за другого! Но почему, для чего?

Ей вдруг стало страшно, она вспомнила красногубых людей в черных масках, которые били ее головой об угол… От волнения Наталью взяла неуправляемая зевота.

— Дождь никак не кончится, — сказала она сквозь очередной зевок. — А ты вовсе никакой не Тарас Балашов.

Тарас, казалось бы, искренне возмутился, напомнил, что показал ей свой паспорт. Наталья стояла на своем: что-то происходит не то, и эта реальность ей не очень нравится, и даже — ОЧЕНЬ не нравится… Кончилось тем, что ложный Тарас перемахнул через перила беседки и побрел под дождем, среди разбросанных пластмассовых грузовичков и экскаваторов, словно великан-разрушитель.

Вдруг Наталья заметила зонтик Тараса, схватила его, ринулась было вслед ушедшему, затем притормозила и пошла медленнее, наискось свернув в другой переулок, не в тот, где вдалеке еще была видна совсем маленькая фигурка ушедшего Пьеро.

Что вообще происходит? Кто-то водит ее за нос, что-то выстраивает вокруг нее — странное, непонятное, жуткое… Ее мутило от какого-то неясного страха, в то же время раздирало любопытство. В задумчивости Наталья добрела до метро, вышла, дошла до дома. Зазвонил телефон. Она глянула: это звонил Тарас. Она уставилась на мигающее имя, долго не решалась соединиться, но вдруг, наоборот, — в панике нажала на кнопку.

— Ты забыл свой зонтик! — весело выпалила она. — Я готова его тебе вернуть. Только с условием: расскажи-ка мне всю эту чепуху про двух разных Тарасов с паспортами, и прямо сейчас!

— Ну, так получилось… — сказал Тарас.

— Как такое могло получиться?

— Ну, я набрал свое имя в сети и напоролся на своего полного тезку. Оказалось, что этот тезка пишет рассказы. Оказалось, что эти рассказы будто я сам написал. Про покатушки на велике, про девушку. Мне в госпитале было очень тоскливо. Тут мне твоя страница попалась, с очень хорошими стихами. Вот я и написал тебе как бы от лица того Тараса Балашова, хотя я тоже Тарас Балашов, только этот.

Наталья расхохоталась. Они договорились встретиться завтра. Она повела ложного Тараса в Пушкинский музей. Сразу стало ясно, что его вкусы касательно живописи лежат на уровне крестьянина середины XIX века. Это столь развеселило Наталью, что она не могла сдержаться и время от времени прыскала со смеху.

— Смешная картинка! — пояснила она указывая пальцем в ответ на недоуменный взгляд Тараса.

— Точно! — расхохотался в ответ и Тарас.

Они стояли под «Музой» Анри Руссо. С таким же успехом он мог бы высмеивать Пиросмани.

Наталья перестала смеяться и принялась расспрашивать Тараса о его настоящей жизни и работе. Оказалось, что он работает продавцом машин где-то на Дмитровском шоссе.

Дожила! До сих пор она встречалась только с творческими ребятами, последнее время закружилась с ночными велосипедистами, но и те все были поэтами-любителями или певцами. Теперь вот автомобильный менеджер. И, похоже, он станет ее мужчиной. Смех.

Наталья чувствовала, что напивается (они уже перебрались в тихое уютное кафе): уж больно вкусным было это инкерманское красное… Она смутно помнила, какую несла чушь, и в тот же вечер чуть было не пригласила этого мужчину к себе.

Еще в детстве ее поражало какое-то фатальное несовершенство мира. Во всем были нелепые, лишние детали. Например, бабушка как-то подарила ей юбочку. Все в этой юбочке было хорошо, кроме одного: на попке болтался огромный, похожий на орхидею бант. Наталья отрезала его и сразу испортила юбочку, а ведь она была так хороша! Только вот этот нелепый бант…

Так и всю жизнь. У приятного в общем мужчины вдруг оказывались неимоверно большие уши, и становилась понятна его привычка носить длинные волосы, которые сразу начали выглядеть жалкими, неуместными для этого лица…

И вот само совершенство улыбнулось ей издали, на склоне лет. Молодой, крепкий парень, который пишет рассказы, звучные, словно стихи, обратился к ней с каскадом искренних, чувственных писем. Нашли друг друга в безбрежном поле два колоска…

И все разрушилось, разделилось. Пусть в сухом остатке красавец-велосипедист, который смотрит на нее влюбленными глазами, а главная его составляющая выскользнула из рук, словно ящерица, оставив мерно виляющий хвост — именно этого красавца-велосипедиста.