Уже через час или полтора я принял душ и, расположившись вместе со своим корешем за маленьким столиком в уютном номере гостиницы «Метрополь», медленно потягивал приятный и тягучий армянский коньяк, рассказывая ему о последних годах своей жизни.

Уже настало утро, а мы все продолжали вести неторопливую беседу, нисколько не устав от бессонной ночи. Так спокойно нам еще никогда не доводилось проводить время на свободе. Такие моменты в нашей суетной жизни запоминаются надолго. Но как бы ни было нам по-жигански уютно в этом гостиничном номере, мы на время разбежались по хатам, а ближе к вечеру встретились вновь, но уже вчетвером.

Дело в том, что появляться у Харитоши дома я не имел права, потому что находился в бегах, а нашу встречу в каком-нибудь кабаке, тем более в присутствии супруги, в случае, если бы меня выследили, он мог объяснить случайностью.

Но я решил все же перестраховаться и после ухода Харитоши позвонил Ларисе, подруге Валерии, и пригласил ее вечером в «Арагви». Ее родители были весьма влиятельными в столице людьми, я уже не говорю об их материальном состоянии. Так что одним выстрелом я убивал не двух, а сразу трех зайцев.

У Ларисы остались для меня письма от Валерии и несколько фотографий, и ей было что мне рассказать, ведь они закадычные подруги с самого детства. Только с ней Валерия и переписывалась. Лариса принимала участие во всех делах своей подруги, как будто бы это была ее родная сестра. Из заключения Валерия тоже писала только Ларисе, ибо она единственная могла понять ее и сохранить верность, как и подобает истинному другу. И наконец, обе они были настоящими русскими красавицами: каждая по-своему хороша и привлекательна.

Ровно в семь я подъехал на такси к подъезду дома на Ленинском проспекте, где жила подруга Валерии, а еще через пару минут она уже сидела со мною рядом. Лариса была среднего роста, в правильных чертах проглядывало что-то детское, и цвет лица был поразительно хорош.

Я конечно же понимал, что рискую, заказывая утром столик в этом ресторане, ведь здесь, насколько я знал, как ни в каком другом кабаке столицы, посетители пробивались двумя конторами одновременно. Клиентура здесь оседала постоянная, а появление новых лиц могло навести легавых на ненужные для меня предположения, но я не мог отказать себе в удовольствии встретиться с дорогими и близкими мне людьми.

За столиком у окна, слева от входа, нас уже ждала очаровательная пара. Говоря откровенно, если бы я не знал, что с Харитошей придет его жена, я бы ни за что ее не узнал, так она изменилась! Прямо напротив меня сидела молодая, красивая и уверенная в себе женщина. Постепенно заполнялись заранее заказанные места в зале. Кого тут только не было!

За удобно расположенными столиками восседали тучные работники Внешторга и импозантные чиновники из правительственного аппарата, перекупщики-иностранцы и миллионеры-«цеховики», кавказцы, маклеры и фарцовщики по большому счету, крупные чины из МВД и Воры в законе… По сути, в этом зале присутствовали представители всех слоев преступного мира.

Конечно же, попасть сюда мог далеко не каждый, но хозяйка этого заведения знала меня не один год – она приходилась близкой родственницей одного Уркагана, грузина по национальности и моего давнишнего кореша.

Прошло несколько часов после нашей встречи, а казалось, будто мы встретились только что. О многом мы успели вспомнить и переговорить за это время, и, когда Харитоша с Леночкой поняли, что пора оставить нас с Ларисой наедине, они пошли танцевать.

Сначала Лариса рассказала мне во всех подробностях о жизни своей подруги. Она заметно волновалась, даже несмотря на то, что выпила несколько рюмок французского коньяка, а это еще раз подчеркивало, что она близко к сердцу принимала судьбу подруги. Я был тронут такой преданностью, потому что больше всего на свете ценил именно ее, от кого бы она ни исходила.

Лариса тем временем извлекла из сумочки и положила возле меня на стол запечатанный конверт с множеством марок и штемпелей. Это письма от Валерии, двенадцать штук, написанные ею в разное время, в течение трех лет. Они были сухими и краткими. Валерия описывала в них все, что касалось жизни нашего сына, так, будто писала бухгалтерский отчет, – подробно, но лаконично. Я сразу понял, что она не знала, где я провел последние годы, а сообщить ей об этом мог только один человек – Лариса. Но она не сообщила.

Как будто угадав ход моих мыслей, Лариса спросила:

– Скажите, Заур, правильно ли я поступила, что не давала ей знать обо всем, что с вами произошло?

– Да, конечно же, – поспешил я успокоить ее, – безусловно, вы все сделали правильно. Ведь никто не знал, чем все это закончится, а зачем травмировать пацана раньше времени и придумывать разные байки о безвременной кончине отца?

– Травмировать пацана, – вздернув брови и как-то особенно удивленно взглянув на меня, переспросила Лариса, – а Валерию?