– Так я подожду?

– Хорошо. – Филиппов решительно огляделся. – Ну, идем к генералу Девочкину?

На лбу Сергея Дуло лежал мокрый платок Полины.

– Сменить? – спросила она.

– Спасибо, уже не болит. – Дуло стащил со лба платок, отдал жене и уселся на кровати рядом с ней.

Посидев молча, он предложил:

– Давай поговорим…

– Я не знаю, о чем.

– Можно о Пушкине.

– Я про него уже все рассказала.

– Ну, хоть сказку какую-нибудь…

– Ты все их уже слышал.

– Может, о чем-то интересном читала?..

Полина повернулась к нему:

– Есть одна тема, но это скорее предположение, чем проверенный факт. Знаешь, в таких случаях говорят: «так могло быть», а не «так было».

– Давай, – кивнул Дуло и добавил чуть слышно: – Заодно людей просветим.

– В общем, эта версия касается происхождения Пушкина. Общепринято мнение, что прадед его, Абрам Петрович, до крещения Ибрагим и впоследствии Ганнибал, родился в Абиссинии, оттуда его привезли к Петру Первому…

– Где это? – спросил Дуло.

– Что?

– Абиссиния.

– В Эфиопии, – ответила Полина.

– То есть раньше была Абиссиния, а теперь Эфиопия? – уточнил Сергей.

Полина задумчиво посмотрела на мужа, стараясь понять, с каких пор он стал интересоваться такими вещами.

– В общем-то, да.

– Тогда продолжай, – сказал он.

– Ну, что? – Беленков приблизился к монитору и взял наушник.

– Говорят, – доложил лейтенант.

– Имена какие-то называли?

– Называли.

– Та-а-ак…

– Абрам Петрович…

– Еврей? – Беленков оживился. – Оч-ч-чень хорошо.

– Абиссинец.

– Что?

– Он абиссинец, – четче повторил лейтенант.

– Это где-то в Южной Америке?

– В Эфиопии.

– Эфиопия – это страна, – нравоучительно сказал Беленков. – При чем здесь Абиссиния?

– Она там раньше была, – лейтенант стащил с головы наушники, – когда не было Эфиопии.

– Дурака из меня делаешь? – холодно спросил Беленков.

– Никак нет.

– О чем еще вели речь?

– О Пушкине.

– Что?

– Про Пушкина говорили.

Сдерживая себя, Беленков тихо спросил:

– Еще?..

– Про Ганнибала.

Полковник бросил наушник и вышел из кабинета.

Начав рассказывать без желания, Полина в конце концов разошлась:

– Существует еще одна версия. Сразу оговорюсь: я не очень в нее верю. Говорят, что незадолго до смерти Абрам Петрович Ганнибал описал историю своего рождения, но потом сжег рукопись.

– Почему?

– Из страха. Ведь речь шла, ни много ни мало, о его родстве с Домом Романовых.

– Неужели в жилах Пушкина текла царская кровь? – спросил Сергей.

– Это вряд ли… Вкратце история такова: за десять лет до появления в России Абрама Петровича Петру Первому привезли еще одного арапчонка, которого при крещении нарекли Алексеем. Имя это он получил, как считают, в честь своего отца Алексея Михайловича, второго из династии Романовых. Таким образом, одна и та же семья отправила к русскому царю двух родных братьев.

– Значит, Петр Алексеевич, он же Петр Первый, был родным братом Алексея Алексеевича, арапчонка, присланного царю? – изумился Сергей.

– Справедливости ради нужно сказать: никому не известно, в каком возрасте приехал старший брат Ганнибала, возможно, уже юношей.

– А кем была его мать?

– Вот здесь начинается самое интересное. Начнем с того, что одна шведская королева – Кристина Ваза – взяла и отказалась от престола в пользу своего кузена.

– Почему?

– Надоело быть королевой, и она решила начать путешествовать. В день коронования своего преемника она переоделась в мужскую одежду, покинула родину и с девятью служанками отправилась в тур по Европе. В каком году, неизвестно, но она добралась до Москвы. Царствующий тогда Алексей Михайлович Романов, отец Петра Первого, принял ее с почетом и поселил при дворе. Сама Кристина была некрасива. Хромая, одно плечо выше другого. Но среди ее служанок были еще те штучки. С одной из них, чернокожей Македой, царь завел шашни, в результате чего она забеременела. Когда Кристина со своей свитой покидала Москву, Алексей Михайлович как порядочный человек дал Македе свой перстень и наказал: если родится сын, по достижении определенного возраста пусть он явится в Москву ко двору и предъявит отцовский перстень. Думаю, он так и сделал. Когда старший брат Ганнибала приехал в Москву, он предъявил этот перстень. Вот такая история.

В кабинет вошел Беленков.

– Про что говорят?

– Про Пушкина, – доложил лейтенант.

Генерал Девочкин стоял у окна, скрестив за спиной руки. Филиппов сидел за столом, обложившись протоколами, донесениями, фотографиями и справками. Там же, на столе, стояли голубые замшевые туфли Полины.

– Если все так, как вы мне представили, следствие ни на дюйм не продвинулось в раскрытии теракта.

– Говорю вам, все нити ведут в Москву! – горячился Иван Макарович. – Все, что требуется, это задержать типа по фамилии Трифонов.