Однако такая тихая советская экспансия на обочине мировой войны не могла продолжаться до бесконечности. В октябре 1939 г., добившись желаемых уступок от Латвии, Литвы и Эстонии, Сталин взялся за Финляндию, также отданную ему пактом Риббентропа – Молотова. В отличие от трех других балтийских стран, Финляндии были предъявлены более жесткие требования. Помимо военных баз, СССР претендовал на большую часть финской территории вблизи Ленинграда взамен на территориальную компенсацию в других пограничных районах. Формально причины таких требований выглядели вполне убедительно. В условиях войны СССР заботился о защите подходов с Балтийского моря и безопасности Ленинграда, второй столицы и крупнейшего центра военной промышленности. Однако у Финляндии были основания не верить в чистоту помыслов советской стороны. Бывшая провинция Российской империи, получившая независимость в 1917 г., Финляндия подозревала сталинский СССР в имперских амбициях. Финны помнили о страшной гражданской войне 1918 г., во многом спровоцированной коммунистическим соседом. Перед глазами стоял недавний пример Чехословакии, сначала уступившей немцам Судеты, а затем потерявшей все. В общем, финское правительство ответило категорическим отказом. Сталин решил добиться своего силой.

В конце ноября Красная армия вторглась в Финляндию. По всем меркам война представлялась быстрой и победоносной. Достаточно сказать, что в маленькой Финляндии в это время проживало не более 4 млн человек, в сорок с лишним раз меньше, чем в СССР. Совершенно несопоставимыми были территории, экономические ресурсы и военная мощь двух стран. 26 финским танкам с самого начала войны противостояло 1500 советских. Причем у СССР были возможности существенно увеличить свою военную группировку, что и произошло в последующие месяцы. Опираясь на абсолютное военное преобладание, Сталин решил реализовать в Финляндии иную модель поглощения, чем в Латвии, Эстонии и Литве. В обозе Красной армии на финскую территорию выдвинулось так называемое «народное правительство Финляндии», состоявшее из подобранных в Москве коммунистов.

Однако коммунистическому правительству не пришлось руководить Финляндией. Сплоченные внешней угрозой финны оказали Красной армии отчаянное и умелое сопротивление. Война неожиданно затянулась. В мире распространялись резкие антисоветские настроения. СССР исключили из Лиги наций. Франция и Великобритания готовились вмешаться в войну на стороне Финляндии. И Сталин решил не искушать судьбу. Хотя Красная армия стояла на пороге решающих побед, в марте 1940 г. Сталин заключил с Финляндией мирный договор. Планы советизации северного соседа были перечеркнуты. Финны утратили значительную часть своей территории и экономики, однако отстояли независимость. Красная армия потеряла около 130 тыс. человек убитыми, умершими от ран и болезней и пропавшими без вести. Кроме того, насчитывалось более 200 тыс. раненых и обмороженных. Потери финнов были значительно меньше – 23 тыс. убитых и пропавших без вести, 44 тыс. раненых [456] . Война нанесла СССР и лично Сталину тяжелый моральный урон. Она выявила многочисленные дефекты советской военной машины во всех ее звеньях. В литературе часто высказывается предположение, что советско-финская война укрепила Гитлера в намерениях напасть на СССР.

Неудачи Сталина были особенно заметны и опасны на фоне победоносного продвижения вермахта. Вскоре после завершения финской войны, в апреле – июне 1940 г., Германия оккупировала многие западноевропейские страны и в считаные недели заставила капитулировать Францию. Британские войска эвакуировались с континента. На стороне Германии выступила Италия. Быстрое и бесславное падение Франции коренным образом изменило обстановку в мире. По свидетельству Хрущева, разгром Франции расстроил и взволновал Сталина. Он сетовал, что французы не смогли оказать сопротивление [457] . Даже делая скидку на предвзятость Хрущева, нет оснований сомневаться в тревожных настроениях Сталина. Советский вождь утратил прежние возможности для маневрирования между воюющими сторонами. Казавшаяся прочной стратегия в мгновение ока рухнула. И это был совсем не тот случай, когда принятый ранее курс изменялся одним движением руки, подписывающей пакты и договоры. Речь шла об огромной угрозе и почти что тупиковой ситуации. Единственный ненадежный союзник на глазах превращался в смертельно опасного врага.

Реакция Сталина была торопливой, если не сказать лихорадочной. Пока Германия укреплялась в поверженной Западной Европе, в июле-августе 1940 г. в состав СССР были включены Латвия, Литва, Эстония, а также отторгнутые от Румынии Бессарабия и часть Буковины. Одной из главных забот сталинского руководства была быстрая советизация этих стран и территорий. Массовая экспроприация собственности сопровождалась не менее масштабными чистками. Основной удар репрессий в предвоенные годы обрушился именно на вновь присоединенные западные регионы. Как обычно, аресты и расстрелы сопровождались высылкой в отдаленные районы СССР «неблагонадежного» населения. Всего в 1940 – первой половине 1941 г. были проведены четыре депортации из Западной Украины, Западной Белоруссии, прибалтийских стран и Бессарабии. Их жертвами были около 370 тыс. человек [458] , огромная цифра для небольших советизируемых регионов.

Охваченный жаждой ликвидации врагов Сталин не забывал не только о сотнях тысяч «подозрительных». В августе 1940 г. по приказу из Москвы в Мексике был убит Л. Д. Троцкий. Агент НКВД, проникший в окружение Троцкого, нанес ему смертельные удары ледорубом. Сталин давно охотился на своего самого непримиримого, энергичного и красноречивого врага. Что двигало советским диктатором: личная жажда мести или боязнь активизации троцкистов в условиях войны? Скорее всего, и то и другое.

Прибрав к рукам зоны своего влияния, обозначенные в договоренностях с Гитлером, Сталин неизбежно столкнулся с вопросом: что делать дальше? Невероятное усиление Германии заставляло дружить с ней крепче, чем раньше. Однако растущая угроза с ее стороны делала такую дружбу все более опасной и проблематичной. Интересы СССР и Германии столкнулись в Финляндии, куда в результате советско-финской войны и германской оккупации Норвегии началось более активное германское проникновение. Интересы СССР и Германии столкнулись на Балканах. Гитлеру как воздух была нужна румынская нефть. В намерения же Сталина входило укрепление юго-западных и южных границ СССР, в том числе реализация давнишней российской имперской цели – осуществление контроля над черноморскими проливами Турции. Плохим сигналом для Сталина было заключение между Германией, Италией и Японией 27 сентября 1940 г. Тройственного пакта. Три страны-агрессора договорились о взаимопомощи и поделили мир. За Германией и Италией признавалось ведущее положение в Европе, за Японией – в Азии. Формально договор метил в Великобританию и США, но Сталин понимал, что у него есть все основания для беспокойства.

Не считая необходимым на этом этапе усугублять противоречия с СССР, Гитлер совершил примирительный жест. В ноябре 1940 г. в Берлин был приглашен Молотов. На переговорах с Гитлером и Риббентропом он настойчиво и упрямо требовал признания советских интересов в Финляндии, на Балканах, в черноморских проливах. Гитлер был не менее тверд, особенно в защите от советских поползновений Финляндии и Румынии. Уклоняясь от определенных обещаний, Гитлер предлагал СССР стать четвертым партнером в Тройственном пакте, принять участие в разделе Британской империи и определить сферы интересов СССР путем дальнейших переговоров [459] . Трудно избежать впечатления, что в Берлине нащупывалась возможность (или невозможность) нового союза. Был ли такой союз невероятным? Известно, что в дни переговоров Гитлер уже вынашивал планы нападения на СССР. Известно, что и Сталин вполне осознавал угрозу войны с Германией. С другой стороны, ведь и в августе 1939 г., во время заключения пакта, СССР и Германия были непримиримыми врагами. Все изменилось в мгновение ока, когда Сталин и Гитлер нашли точки общих интересов.

Советские требования к новому соглашению были представлены Гитлеру вскоре после возвращения Молотова из Берлина. 25 ноября 1940 г. Молотов через германского посла в Москве отправил в Берлин условия заключения пакта четырех – Германии, Италии, Японии, СССР. Можно сказать, что это было продолжение тактики, принесшей успех в августе 1939 г. Взамен на поддержку партнеров (что подразумевало также значительные поставки советского сырья Германии) Сталин требовал платы по пунктам. Первое – вывод германских войск из Финляндии. Взамен гарантировались мирные отношения с Финляндией и поставки финского сырья (леса, никеля), на чем особенно настаивал Гитлер во время переговоров с Молотовым. Второе – закрепление советского влияния в Болгарии путем заключения с ней договора о взаимопомощи и организации советских баз в районе черноморских проливов. Третье – признание права продвижения СССР на юг через Иран и Турцию к Персидскому заливу. Четвертое – отказ Японии от концессий на уголь и нефть на Северном Сахалине за «справедливую компенсацию» [460] . По всем признакам это была сталинская программа-максимум. По своей сути она представляла собой все те же пункты старой российской имперской стратегии. Можно утверждать, что, выдвигая такую программу, Сталин готовился к торгу. Отправка этих условий в Берлин позволяет думать, что Сталин был готов к очередному, на этот раз еще более радикальному повороту. Речь шла о далеко идущем сотрудничестве Советского Союза со странами-агрессорами.