Шрифт:
Появляется Галя со шприцем.
– Вот и укольчик!
– Давайте, – беру у неё шприц.
Она вынимает термометр, смотрит на него, потом на меня.
– Что? Что-то не так? – я изображаю недоумение.
Глаза Гали готовы выпрыгнуть из орбит.
– Так сколько же там?
– Сорок и одна…
Осторожно поворачиваю больную и делаю укол.
– Галя, через два часа снова посмотрите температуру. Наверное, придётся сделать ещё один укол. А пока найдите её историю и принесите мне. Кто её ведет?
– Надежда Ивановна.
– Хорошо… У остальных как, нет пожеланий? – обращаюсь я к бабулиным соседкам.
– Доктор! Три ночи уже не сплю. Может, можно снотворного?
– Вы у нас с чем?
– Обследование у меня. Надежда Ивановна положила…
– Посмотрите-ка на меня, – изучаю её «своим» взглядом. – Думаю, что у вас проблемы со щитовидкой. Давно проверялись?
– Да не проверялась я…
– Ладно. Утро вечера мудренее. Сегодня поспите вволю. Посмотрите мне в глаза… Вам очень уютно в вашей кровати… Вы устали… Вам хочется спать… Сейчас вы уснете и будете спать восемь часов. Раз… Два… Три! – и слегка щёлкаю пальцами.
Глаза женщины медленно закрываются, она глубоко вздыхает и засыпает.
– Пойдёмте, Галя. Спокойной вам ночи! – говорю сразу всем в палате.
– Когда мне Клава рассказывала про руку, ну когда вы зимой, то я не поверила, – извиняющимся тоном говорит Галя уже в коридоре.
– По-моему, всё нормально, – я слабо улыбаюсь. Надо же – подустал.
– Это – нормально?
– Главное, что об этом не стоит долго и много говорить. Галя, я пошёл в приёмный и буду там. Если что – зовите.
– Если температура упадёт, то всё равно укол делать?
– Если только на градус, то делать. И историю мне, пожалуйста.
– В приёмный или в кабинет?
– В приёмный.
Спускаясь по лестнице, уже вижу Ванькину лохматую башку. Они с Павлом что-то живо обсуждают.
– Всё привез? – сразу спрашиваю я Ваньку, не успев поздороваться.
– Ага, всё! Там уже правильную капельницу ставят.
Захожу в смотровую. Цвет лица мужчины слегка изменился в лучшую сторону. Елена Михайловна осторожно пробует пульс.
– Ну как? – шёпотом спрашиваю её.
– Успел ваш брат, слава богу. Тут, как мне кажется, стабильно.
– В такой ситуации это уже неплохо.
Выходим в коридор.
– Что там, в двадцать четвёртой? – спрашивает Елена Михайловна.
– Рецидив воспаления лёгких у почти вылеченной старушки. Кто такая Нюра?
– Опять она что-то забыла? – вместо ответа сама задаёт вопрос Шитова.
– Так… Ничего особенного. Просто полдня в палате было открыто окно, пока вечером его не закрыла Светлана Сергеевна. Результат я сейчас видел.
– Сейчас, минутку… Лиза! – зовёт Елена Михайловна. – Последи за капельницей в смотровой.
Лиза покорно идёт в смотровую.
– Нюра – это многолетняя беда этой больницы, – рассказывает Шитова уже в коридоре. – Всё время что-то недоделывает, забывает, и всё такое. Как только её начинают ругать за прегрешения, она сразу кричит, что уволится. Сейчас санитарок днём с фонарём, все сразу пасуют, и всё остаётся по-прежнему.
– Так, может, уволить ее к чёртовой матери? – осторожно спрашивает Павел.
– А мыть этажи кто будет? – Шитова поворачивается к нему и укоризненно качает головой. – Мы с вами под руководством Александра Николаевича?
– А давайте, я ночью всё помою, – вдруг вмешивается Ванька. – По крайней мере, чисто будет.
– Ваня, ваш благородный порыв мне понятен, – старшая с улыбкой смотрит на него. – Я уже поняла, что вы всегда готовы подставить плечо. Только если уж вас использовать таким образом – лучше помыть кабину лифта. Вот Павел Николаевич говорит, что на выходных его отремонтируют и можно будет пользоваться, а кабина невозможно грязная.
– Ну, Ванюха, ты попал… – подсмеиваюсь я. – С Еленой Михайловной не забалуешь.
– Так я готов! Елена Михайловна, скажите, где взять тряпки, щётку, ведро, ну и мыло какое-нибудь. Моющих средств, наверное, ведь нет!
– Пойдёмте…
– Там женщина пришла… – сообщает охранник.
– Ленка, наверно, – и Павел идёт встречать.
Расположились перекусить. Вскипятили чайник. Такая милая, почти семейная обстановка.
– Надо Ваню позвать, – спохватывается Елена Михайловна и, глядя на меня, говорит с укором: – Забыли вы про брата.