– Ну, во славу Господа, и для снятия стресса!

Во фляжке оказалось хорошее, выдержанное виски. Они выпили и Афиноген, желая удостовериться, что все случившееся не сон, достал небольшое зеркальце, протер его и поднес к ноздрям Камрина. Стекло запотело.

– Вот неверующий Фома! – крякнул Бэн. – Дышит он, дышит! Дай бог, вытащим парня, скоро уж на месте будем. Давайте-ка еще по одной за такую радость!

Афра пришла в себя и, видя капитана и Афиногена в веселом расположении духа, первую секунду не поняла, в своем ли они уме.

– Зря не сердись, богиня любви! Я скажу то, отчего ты будешь на седьмом небе. Понимаешь, Афра, мой друг воскрес! Этому чуду поверить трудно, но это факт. Все видели собственными глазами. Мы его уложили в постель. Сейчас ему нужны силы. – Афиноген с нежностью обнял ее. – Надеюсь, за эту весть я получу от тебя поцелуй, конечно, по-братски, а то твой медведь заломает меня.

Бедная Афра! Весть о возвращении любимого к жизни привела ее в странное чувство. Она молча стояла, словно прикованная к месту, смотрела широко открытыми глазами на то на Афиногена, то на капитана Бэна и по щекам ее неудержимо катились слезы.

– Что ты, Афра! Он жив, можешь посмотреть на него, потрогать и удостовериться. Видимо, Богу не хочется уничтожать корни христосцев, от вас пойдут потомки, вы возродите свой народ!

– Боже мой… Слава тебе, Отец на небесах! – наконец проговорила она и бросилась к Камрину.

– А поцелуй? – крикнул вслед Афиноген, усмехаясь.

48

Только к утру, уже в Петропавловске, уже на экранолете Бэна, Камрин очнулся от глубокого сна.

– Камрин, любовь моя!.. – Афра положила руки ему на грудь, с нежностью глядя в глаза. – Ну, проснулся же, вижу, что проснулся. Помнишь, что с тобой случилось после разговора с Мохаммадом?

– Меня-то помнишь, друга своего? – насмешливо спросил Афиноген на упорное молчание Камрина.

– Что заладил – помнишь, помнишь!.. Конечно, помню. Не вышел же из разума после собственного удивления, – спокойно ответил Камрин. – Афра, Боже мой, это невозможно! Неужели это ты, откуда? Афра! – Камрин крепко прижал ее к груди.

Афра не смогла сдержать боль, накопившуюся за все века на этой земле. Она понимала любимого и страдала вместе с ним. Это была ни с чем не сравнимая тоска по родному дому – ведь все это время они жили надеждой и верой вернуться на свою планету, встать на колени и, поцеловав родную землю, сказать:

– Здравствуй мать – земля моя, здравствуй небо – отец мой: мы вернулись к вам!

Афиноген с капитаном хотели отойти и не мешать встрече, но Камрин их остановил.

– Не уходите, друзья, – попросил он. – Афиноген, я хочу, чтобы мою радость разделили со мной и вы тоже. Вы уже знакомы с Афрой? Не уходи, отец, если вы здесь, значит, друг моих друзей. Я хотел бы знать, что произошло?

– Я капитан Бен, владелец этого экранолета, – и большим пальцем старик провел по седым усам. – Сынок, мы рады твоему воскресению. Через тебя мы поняли, безбожники, что надо молиться Отцу небесному. Он есть, и был, и будет. Теперь я уверен: Божье чудо это не сказка, оно есть. Но ты нас так напугал, что я даже… – и он начал рассказывать о случившемся, слегка приукрашивая сюжет.

– Ну, ладно, – сказал Афиноген, когда старый моряк закончил свой рассказ. – Вам есть о чем поговорить, пока мы будем накрывать на стол – в честь тебя, друг! Но сначала богиня любви должна сдержать свое обещание…

– Богиня любви… – задумчиво повторил Камрин. – Боже мой, Афра! Неужели все эти годы мы были рядом, и я, дурак, не мог найти тебя?..

– Не вини себя, Камрин, без меня хватило тебе горя. Твоя душа, разум были наполнены болью народа – и нашего народа, и народа земного. И у тебя была боль от утраты любимой. Но ты выжил, ты жил, как мог, помогал здешним людям, пытался открыть им глаза через любовь. Когда я услышала о Безумном ангеле, на душе вдруг стало тоскливо, и я подумала о тебе. Любовь не гаснет. Она может веками или годами молчать, но когда любящая душа встретит любимого, угли возгораются и пылают огнем. И мне очень жаль, поверь, что так случилось с Ангелой. Я не хотела, чтобы твое счастье превратилось в несчастье – об Ангеле я все знаю.

– Знаешь?! – удивился Камрин.

– Да, мне Тагнер говорил.

– Тагнер? – удивился Камрин, хватаясь за голову. – Выходит, мои близкие люди были рядом со мной, а я не знал? Я ничего не знал!.. Но расскажи, как вообще ты тут оказалась? Я даже не спросил тебе об этом, совсем голову потерял…

Афра рассказала обо всем – и о том, что поведал ей Тагнер, и о гибели Ангелы. О том, как Тагнер спас ее на пылающем материке Изавии, о том, как они с ним отправились на поиски Камрина на Земле, и как Тагнер попал в плен к сёгуну, и о том, как он упал, сраженный пулями на глазах у Афры.

– Знаю, как трудно будет тебе услышать обо всем сразу. Но ты просто обязан все знать и не забывать верных тебе людей.

Камрин молча поднялся, склонился к иллюминатору корабля. Он долго смотрел на волны, мчавшиеся навстречу несущемуся на высоте трех метров над водой судну, на бесконечный простор моря, освещенного ярким солнцем, на белые пушистые облака, проплывающие над ними, и гористый берег Камчатки, сейчас уже выступавший далекой ломаной линией на горизонте.

– Неужели я стою того, чтобы жить? – пробормотал он, качая головой. – Видя смерть моих друзей, их страдания? За что это? Почему я выжил? Я так хотел умереть… Я был готов умереть!