— Я не упала бы в обморок, если бы ты не снял с меня свитер так резко. Кроме того, если бы ты действовал, исходя не из своих извращенных понятий о супружеском долге, а из человеколюбия, то вовсе не обязательно было укладывать меня в свою постель. Это был дешевый трюк, Ролингс, и ты сам это знаешь.

Кевин подложил подушку себе под голову, прислонил ее к резной спинке кровати и тоже принял сидячее положение, прежде чем ответить своей жене хитрой (по крайней мере, ему она казалась таковой) улыбкой.

— Ты на самом деле так думаешь? Что ж, не скрою, мне было приятно, да и тебе тоже, судя по тому, что ты обвилась вокруг меня, как гибкая лиана, и провела в такой позе всю ночь, не подавая никаких признаков недовольства происходящим. Почему бы нам не сойтись поближе, детка? Поцелуй меня, и — я знаю — ты не устоишь передо мной.

— Я не люблю целоваться, — решительно ответила Джилли.

— Нет, любишь, хотя твой опыт по этой части не слишком велик, — невозмутимо заметил Кевин.

На самом деле до того, как в ее жизнь вошел Кевин, романтический опыт Джилли ограничивался единственным поспешным поцелуем деревенского парня — ей тогда было пятнадцать. Так что она снова вспыхнула и опустила глаза.

Кевин приподнял пальцем ее подбородок и мягко сказал:

— Одна ласточка не делает весны, дитя мое. А теперь иди ко мне и подари мне поцелуй.

С запоздалой храбростью она ответила было упрямо: «Я скорее соглашусь поцеловать лягушку!» — и скрестила руки на груди, всем своим видом выражая непреклонность.

В глазах Кевина загорелся дьявольский огонек, он потянулся и, бормоча: «Твой лягушонок готов прийти к своей лягушечке», обнял Джилли и опрокинул ее на себя.

Его поцелуй был задуман как шутка, но вскоре он вложил в него всю страсть, вызванную событиями прошедшей ночи, все пережитые тревоги и страхи за жену и радость от ее обретения. Сначала Джилли боролась, пытаясь разжать его объятия, ее тело пронзили неведомые доселе ощущения, которых она страшилась, но не могла преодолеть; наконец, она прекратила сопротивление и ответила на его страсть.

После поцелуя они несколько минут лежали неподвижно, погруженные каждый в свои мысли. Джилли по-прежнему оставалась в объятиях Кевина, наконец, он мягко сказал:

— Ты ведь не будешь больше выходить в море с контрабандистами, правда, крошка? Во-первых, это отвратительно, во-вторых, я постарел на десять лет за эту ночь, когда увидел, что ты ранена, и подумал о том, что могло с тобой случиться. Что произошло, кстати? Вы столкнулись с таможенниками?

Джилли кивнула — она еще испытывала слишком большое смущение и не осмеливалась взглянуть на своего мужа — и сказала:

— Был очень высокий прибой, и ветер встречный и сильный, мы не могли причалить к берегу до темноты. Мы замерзли и промокли до костей. Но когда мы увидели, что на берегу нас поджидают таможенники, у нас не осталось выбора — пришлось налечь на весла и выйти обратно в открытое море. Я слышала выстрелы, но не поняла, что в меня попали, пока мое плечо не заболело уже во время сбора урожая.

Кевин перебил Джилли, чтобы уточнить значение ее последних слов.

— Мы привезли бочонки с джином и бренди, они были связаны веревками на расстоянии десяти футов одна от другой. К ним надо привязывать камни, чтобы они оставались на дне. Иначе они всплывают, — объяснила она своему неопытному мужу. — Один бочонок оставляют на поверхности, чтобы он указывал место, откуда поднимать товар — мы называем его урожаем.

Кевин попросил Джилли продолжать рассказ, понимая, что ей нужно время, чтобы прийти в себя после страстного объятия. Но он не знал, насколько широки ее познания в искусстве контрабанды, не догадывался он и о том, что она была не просто одной из помощниц, привлекаемых к разгрузке товара, прежде чем он будет надежно спрятан. Неужели она на самом деле выходила в море с контрабандистами? В это невозможно было поверить!

— Каким образом ты оказалась замешана во всем этом? — неожиданно для самого себя спросил он.

Она обреченно вздрогнула.

— В этом замешаны так или иначе все, кто здесь живет. Одни выходят в море, другие организуют сбыт на берегу. Нам нужны деньги, ты же понимаешь, особенно после неурожайного прошлого года. Сначала эти люди отнеслись ко мне с недоверием, но я умею плавать, а из них почти никто больше не умеет, и они поняли, что я могу пригодиться.

— Кто еще этим занимается, Джилли, кто у них главари? Сколько лодок выходят в море? Это происходит часто? Насколько регулярно?

Он пытался расспрашивать таким тоном, словно им двигало простое любопытство, и Джилли уже начала было отвечать:

— Ну, это Гарри, конечно, и еще… — но вдруг осеклась и сжала губы.

Кевин небрежно отвел волосы с ее лба.

— Да, Гарри. Я припоминаю, я уже слышал как-то от тебя это имя. Продолжай.

— Зачем? — парировала она, подняв голову и глядя ему прямо в глаза. — Для чего тебе знать обо всем этом?

Увидев, как настороженно сузились ее глаза, Кевин рассмеялся и ответил, игриво пощекотав ее под подбородком: