В те годы половина всего производимого в Карелии леса заготавливается руками заключенных. Это основная отрасль промышленности республики. От ее показателей зависело то, как будет оценена работа руководителей республики. Где-то на заснеженном лагпункте зэки могли замерзать в драных телогрейках, падать от усталости и голода и валить проклятые деревья. А для Андропова этот добытый ценою многих жизней лес являлся тем строительным материалом, из которого он возводил здание своей карьеры.

Он был лично заинтересован в выполнении плана по лесоповалу, каким бы непосильным он ни был. Если для этого надо было применить крутые меры, он поддерживал их. Если для этого надо было пригнать новых заключенных — он одобрял это.

НА ФЮНТЕ И В ТЫЛУ

2 октября финские войска заняли Петрозаводск. Продвинувшись на юг до реки Свирь, они остановились. На Карельском фронте наступило затишье. По сути дела четкой линии фронта здесь так и не образовалось. Она тянулась через топи, непроходимые леса и озера. Целые участки не охранялись никем. И будь у финнов желание двинуться дальше, остановить их было бы нечем.

Такая прерывистая линия фронта открывала широкие возможности для проникновения в тыл противника. Финны этим не воспользовались. Советское командование сразу же оценило выгоды создавшегося положения. План, которому оно предполагало следовать, выглядел так. С баз на советской территории в тыл врага будут отправляться отряды. Завершив задание, они возвратятся обратно. Этот план, разработанный НКВД, позволял осуществлять полный контроль над действиями отрядов, так как семьи посланных на выполнение задания оставались заложниками в руках органов.

По всей вероятности, формированием таких отрядов и ограничилась так называемая „боевая деятельность” будущего верховного главнокомандующего. Во всяком случае, он не снискал ни одной боевой награды в те годы.

Напротив Беломорска, при входе в Онежскую губу из Белого моря, находится Соловецкий остров. Некогда знаменитый своим древним монастырем, он в советское время стал известен первым концлагерем, созданным здесь большевиками и вошедшим в историю под именем Соловков. А с началом строительства Беломорканала вся эта территория превратилась в один гигантский лагерь. Столицей его стал Беломорск. И вот теперь в эту лагерную столицу с падением Петрозаводска бежало правительство республики. Кабинет Андропова располагался по соседству с бараками заключенных. Теперь уже он никак не мог бы сказать, что не знал о существовании лагерей уничтожения. Он жил практически на территории лагеря. Он слышал пересчет заключенных на предрассветной вахте, он видел угрюмые колонны измученных людей, гонимых на лесоповал в заснеженную тайгу, он видел и их не укрывающие от мороза лохмотья, которые рвал вьюжный ветер. Он знал, что гибнут они как мухи, и знал, сколько их гибнет.

В таких условиях заключенный мог проработать две недели.

По другую сторону фронта концерн Фарберн вел точный учет расходу рабочей силы, включая ту, что находилась в лагере смерти Бирке-нау. Там „в среднем теряют от шести до девяти фунтов веса в неделю... таким образом, попавший в лагерь нормально весящий заключенный может продержаться до трех месяцев”.

Андропов ни холода, ни голода не испытывал. Дрова и уголь аккуратно доставлялись, паек он получал из особого распределителя. О том, как снабжала партия своих руководителей, красноречиво говорит такой факт. В блокадном Ленинграде Жданов играл в теннис, чтобы сбросить лишний жирок.

Чтобы увеличить заготовки леса, Андропов устраивает подлинную облаву на женщин. Их отрывают от маленьких детей, не разрешают даже вернуться домой за теплыми вещами и гонят в тайгу, где они сами должны себе вырыть землянки в твердой, как гранит, земле. Он заверяет их, что они пробудут в лесу только три с половиной месяца. Он призывает их перевыполнить и без того непосильную норму. В лесу они пробыли шесть месяцев. Сколько женщин так и не вернулось с андроповского лесоповала — вряд ли когда-нибудь станет известно.

А что же поделывает в эти годы другой будущий герой? К началу войны Черненко исполнилось тридцать лет. Миллионы его сверстников оказались на фронте. Черненко остается в тылу и на фронт, видимо, не рвется. Будь иначе, он со своей настойчивостью этого бы добился. В то же время сказать, что его держали в тылу, поскольку он был незаменим, нельзя. Ничем выдающимся он себя не проявил и славы не стяжал. Пребывает он пока еще в полной безвестности, перебирает бумаги и произносит своим тусклым голосом речи, разъезжая по далекому от ужасов войны Красноярскому краю.

25 июля 1942 года немецкие войска, уже больше года воевавшие на территории Советского Союза, начали от берегов Дона наступление, на пути которого лежало село Привольное.

Очевидцы вспоминают об особенно нестерпимой жаре, стоявшей в те дни. В раскаленном воздухе висели клубы пыли, сдернутой со степных дорог тысячами людей, табунами скота, телегами и машинами, стремящимися в своем громадном большинстве на юг. Двигались к горам Кавказа немецкие войска группы армий „А”, начавшие операцию „Эдельвейс”, отступала на юг Красная Армия, которой командовал хваленый сталинский маршал Буденный. Что же мог противопоставить конник Буденный войскам генерал-фельдмаршала В. Листа после многих лет индустриализации, о которой трубили на весь свет и ради которой в Советском Союзе было принесено столько жертв?

Пройдут десятилетия, и советские люди узнают, что из пяти миллионов солдат Красной Армии три миллиона в самом начале войны оказались в плену. Практически все сколько-нибудь подготовленные кадры выбыли из строя.

В распоряжении Буденного было 2160 орудий и минометов. У немцев — 4540,

Советская авиация на этом участке фронта имела всего 121 самолет.

Господство немцев в воздухе обеспечивала 1000 боевых машин.

На 112 советских танков двигалось 1130 танков врага.

За всей этой массой техники на Северный Кавказ, засучив рукава, прицепив к поясам невыносимые при такой жаре стальные шлемы, с автоматами на груди двигалась пехота. В пропотевших гимнастерках, в сбившихся на бок пилотках, в обмотках, которые приходилось то и дело подправлять, с устаревшими винтовками Мосина образца 1891 года откатывались перед ними красноармейцы. Те самые, о которых еще совсем недавно пионер Миша Горбачев пел песни, прославлявшие их силу и непобедимость.