Рядом с ними на спине лежит Янус, он явно оглушен, словно Энди успел нанести ему один удачный удар. Или с ним разобрался Блейк. Я не знаю. Все происходит слишком быстро, а шум у меня в голове становится все сильнее.

— Деви, — шепчет Янус, и в горле у меня появляется мерзкий комок только из-за того, что он произнес мое имя.

— Ублюдок.

Я поднимаю пистолет и целюсь.

— Нет.

Он опирается рукой о землю, пытаясь приподняться. Я не могу отвести глаз от его рук, опасаясь, что у него есть оружие.

— Не двигайся, — говорю я.

— Я люблю тебя, — произносит он. — Неужели ты этого не понимаешь? Ты моя. Моя и всегда будешь моей.

— Нет.

— Деви… — Это голос Блейка. — Все в порядке. Сейчас прибудут полицейские.

— Мы умрем вместе, — говорит Янус.

Неожиданно его рука тянется под куртку, и я понимаю, что там у него еще один пистолет.

Я не колеблюсь. Мой палец нажимает на курок, и я смотрю, как у него на лбу расцветает красный цветок.

Он мертв.

И я рада.

— Напрасно они дали мне морфин, — говорю я, с трудом преодолевая завесу тумана, застилающую сознание. — Вдруг мне понравится?

— Ничего страшного, — качает головой Блейк и берет меня за руку. — Ты быстро приходишь в себя.

Он прав, и я улыбаюсь, прекрасно понимая, что улыбка получилась ужасно глупой. Я пришла в себя всего несколько минут назад и еще не очень хорошо понимаю, что происходит вокруг.

— Энди? — спрашиваю я.

— Он в порядке. Просто поразительно. Нож не задел никаких важных органов. Его зашили, и он сейчас под наблюдением, однако хирург сказал, что трудно нанести более удачное ранение, даже если очень постараться.

— Это хорошо, — говорю я. — Энди классный парень.

— Он по уши в тебя влюблен.

— Да? Что ж, его трудно за это винить, — насмешливо отвечаю я. — Ведь с тобой произошла та же история, верно?

Блейк смеется.

— Не буду спорить.

— А я в порядке?

Меня отвезли в операционную, как только мы добрались до больницы, так что Блейку больше известно о моем состоянии, чем мне.

— Ты в полном порядке, — говорит он с такой убежденностью, что я смеюсь.

Однако настроение у меня тут же меняется.

— А Янус?

— Он мертв. Хорошая работа, — отвечает Блейк.

— Полиция?

— Мне задали тысячу вопросов. Потом они хотят поговорить с тобой. Впрочем, делом занимаются восемь тысяч адвокатов, так что проблемы с полицией будут решены быстро.

— Он собирался меня убить.

Блейк слегка отводит глаза. Большинство людей ничего бы не заметили, но только не я.

— Блейк, в чем дело?

— У него не было другого пистолета. Мы не знаем, что он собирался достать, но не пистолет.

Несколько секунд я обдумываю слова Блейка. Мне не раз доводилось слышать истории о том, как люди кого-то убивали выстрелом из пистолета. Многие потом начинали сожалеть о своем поступке. Их охватывал страх. Они ощущали вину.

Однако у меня нет подобных чувств. Даже теперь, когда я знаю, что мой выстрел нельзя в полной мере назвать самозащитой, у меня не возникает никаких сожалений. Он мучил меня. И не один раз, а дважды. И делал это совершенно сознательно. Он хотел меня убить. Насколько мне известно, он собирался утащить меня за собой.

И я не намерена горевать из-за его смерти. Проклятье, если бы ноги меня держали, я бы встала и станцевала победный танец.

Судя по лицу Блейка, он меня понимает. Блейк наклоняется и гладит меня по голове.

— Ты одержала победу. Ты больше не жертва, — говорит он.

— Мне очень жаль, — отвечаю я, и по моим щекам текут слезы.

Моя реакция удивляет Блейка, который ожидал чего угодно, но только не слез. Я с трудом улыбаюсь.

— Мне очень жаль, что я так поступила. Оттолкнула тебя. Я решила сделать это первой, до того, как ты меня бросишь. Я так боялась остаться одна. Боялась, что все снова будут смотреть на меня с жалостью и я опять превращусь в жертву.

Слова льются из меня потоком, я даже не уверена, что в них есть смысл. Однако я говорю совершенно искренне. Сейчас я даже не понимаю, что имела в виду, когда предложила Блейку исчезнуть из моей жизни. Но теперь до меня доходит. Теперь я ясно вижу, что едва его не потеряла.

В некотором смысле игра оказалась для меня полезной. Она заставила меня подойти к самому краю пропасти. Заставила туда заглянуть.

И самое главное, заставила выживать.

И я выжила.

— Я тоже сожалею, — говорит Блейк. — Я знал, как работает твоя голова, но так рассердился из-за твоей чрезмерной реакции, что забыл о самом главном.