Нестайко Всеволод Зиновьевич
Шрифт:
— Быстрее, быстрее… быстрее.
Я уже думал — или пожар, или землетрясение, или футбол по телевизору показывают. Я ведро вытягивал из колодца. И с перепугу упустил ведро, когда он прибежал.
— Тьфу! Что такое?
— Пойдем быстрее! Они идут в плавни. Прямо сейчас. Сам слышал разговор. Кныш говорит: «Что-то давненько дела нет. Присохло. Чепуха получается». А Бурмило: «Да-да, пора кончать, пойдем сегодня, я не виноват, что простудился. Заболел…» А Кныш: «Тогда я к тебе зайду через полчаса и пойдем…» Быстрее, Павлуша! Я чувствую, сегодня что-то будет! Пошли, ну!
Он говорил так горячо и убедительно, что мое ведро, кажется, само выскочило, наполовину расплёсканное, из колодца, вмиг очутилось на крыльце, а мы с Явой, словно выпущенные из пушки, мчались по улице.
Глава 11
Трагедия в кукурузе. И кто бы, вы думаете, нас спас?
Нам не пришлось долго сидеть в кустах у хаты Бурмилы. Не прошло и несколько минут, как из калитки вышел Кныш, а за ним Бурмило с мешком за плечами.
Бурмилова хата стояла за школой, на краю села. Сразу за ней начинался огромный массив кукурузы. Вдоль массива извивалась полевая дорога.
Кныш и Бурмило пошли по дороге, а мы с Явою вдоль дороги, скрываясь в кукурузе. Но не прошли мы и ста метров, как Кныш вдруг остановился и, слышим, говорит:
— Слушай, кажется, за нами какие-то пацаны увязались.
— Где? Чтоб им пусто было! — удивленно пробасил Бурмило.
— Да вот там, в кукурузе.
— А ну идем напрямик через массив. Заодно и проверим.
Мы с Явою шлепнулись на землю и, словно зайцы, на четвереньках драпанули в глубь кукурузы.
Жесткие кукурузные листья предательски шуршали вокруг. И не поймешь, или от ветра листья шуршат, или это кто-то идет. Казалось, Кныш и Бурмило уже прямо над головой. Вот-вот наступят и раздавят тебя, как козявку.
Чувствуя в животе противное «Ой-ой-йой», я бежал на четвереньках всё дальше и дальше. И когда уже совсем ободрал колени, остановился и припал, тяжело дыша, к земле. Больше не могу! Пусть наступают!
Но никто на меня не наступал.
Я полежал немного, прислушиваясь.
Ш-шу-шу… шрх-хр… шшшшу-у… шу.
Всё время, не переставая, шуршит кукуруза.
И не слышно в этом шуршании ни Кныша, ни Бурмилы, ни… моего друга Явы.
А чтобы увидеть — и думать нечего. Дальше своего носа ничего не вижу — сплошное сплетение кукурузных листьев. Ох и густая же кукуруза, гуще всяких джунглей.
Полежал я еще немного, уши навострив. Ничего. Ничегошеньки. Где же Ява? Мы же вроде рядом бежали.
— Ява! — зову я едва слышно.
Ни шепотка в ответ.
— Ява! — зову я немного громче.
Нет ответа.
Бросился я в одну сторону, в другую.
— Ява! — кричу я во весь голос. Черт его побери! Кныша и Бурмилу мы всё равно уже упустили — это факт. Они уже, наверно, в плавнях.
— Ява! — ору.— Ява! Ау! Где ты?
— Цыц! — слышу наконец где-то далеко исполненный таинственностью голос Явы.— Тише!
— Да что «тише»! — кричу я.— Их давно уже нет! А я ничего не вижу — такая густота! Не знаю в какую сторону идти.— Ползи сюда!
Ява немного помолчал, потом зовет:
— Ползи ты сюда!
Двинулся на четвереньках я на Явин голос. Полз — полз — нет Явы.
— Ява! — кричу наконец.
— Ау! — слышится где-то далеко справа (а раньше было слева).
— Ява! — рассерженно кричу я.— Куда ты пополз, чтоб тебе! Не туда ползешь!
— Это ты,— кричит он,— не туда ползешь! Я ползу правильно.
— Да ну тебя! Ползи сюда!
— Это ты сюда ползи!
Вот так, перекликаясь, мы начали зигзагами подползать друг к другу. наконец я с разгону прямо носом в Явины штаны уткнулся.
— Тьфу!
— Еще немного и мы бы разминулись.
— Раскричался! — цедит сквозь зубы Ява.— С тобой только тараканов на печи ловить, а не шпионов!
— Какой храбрый! Что же ты драпанул? Скажи спасибо, что они нас не раздавили, как клопов…
Ява сразу вскочил:
— Пошли! Пошли быстрее на дорогу. Может, еще и успеем. Во всяком случае, я знаю, где в плавнях искать.
И Ява бодро рванул вперед. Я — за ним. Не обращая внимания на боль в ногах, мы шли очень быстро, почти бежали. Кукурузные листья хлестали нас по щекам, лезли в глаза, царапали руки. Идти становилось всё труднее.
— Ява,— сказал я, тяжело дыша,— что-то мы очень долго идем.
Ява молчал.
— Ява,— спросил я, еле дыша,— где дорога?
Ява молчал.
— Ява,— сказал я, почти задыхаясь,— мы не туда идем.
Ява остановился.
— Давай отдохнем.
Мы сели на землю.