Басни
вернуться

Векшин Николай Л.
Шрифт:
Чакрой император ИньПозабавил свою Янь.Средь ее упругих дыньЗатерялась утра рань.В мИни-стерствах снова – рать.Им ведь на народ – наср@ть!Дипломаты им под стать,Так разэдак ихню мать!Чтоб страною управлять,Нужно царедворцем стать,Императору Пут-ИнуНежно задницу лизать!

Пиар

Жила-была мадам Пиар на свете.Но беден был ее репертуар. Кошмар!Стишки фальшивые, писклявенький фальцетик,Мордашка-рожица, в мозгах – туман, а между ног – пожар.У мужа своего, мосье Пиара,Она была в фаворе и чести,Поскольку восхваляла до угараЕго талант и прочие способности.Он был смышлен в знакомствах и обедах.Как крот прорыл в искусстве много нор.На презентациях, тусовках и банкетахВокруг него всегда бурлился разговор.Торгуя ширпотребовским товаром,Он имидж приобрел. Он был эстет.Ну, правда, путал Ришелье и Ренуара,Зато всегда ходил в кордебалет.Мадам Пиар его с мольбою попросила:«Ах, котик, сделай что-нибудь такое, чтобы яПроснулась утром супер-знаменита,Чтоб лопнули от зависти друзья!»Он ей мозги заумностью не парил,Трудился долго, день и ночь подряд.И так ее он крепко пропиарил,Что родился десяток пиарят.Семейка тут же славою покрылась.В газетах бум. И телеинтервью —Дорога к славе. Тут же закружиласьВся мошкара в округе, мать твою!Супруги обскакали пол Европы.Сгребли рекламы жирненький навар.Пиарили детей, квартиру, сиськи, ж@пыИ даже свой похмельный перегар.Вот выросли пиарчики-детишки,Размножились (такой у них был дар),И вся страна сняла с себя трусишки,Попсе гнусавой внемля и Пиар.

Круговорот еды в природе

(вдохновение – от стиха Юрия Фесенко «Однажды шустрый воробей»)

Вот воробей. Склевал червяИ – сытым стал поганец.Тут Васька. Слопал воробьяБандит и оборванец.Кота сожрал потом кобель.Собаку съел вьетнамец.А человека скушал червь.Лишь Бог – вегетарьянец!

Дежавю

(навеяно пародией Александра Иванова)

Решил я стать поэтом. Что же проще?Ведь это ж не кайлом махать и не пахать.Скрипи пером, ставь буковки и точки…Приятнее работы не сыскать!А рифмовать – любой дурак сумеет.Вот слово «мир». Ставь рядом с ним «эфир».Спина от словословья не вспотеет.Ух! Стану я известным, как кумир!Ну, что ж, вперед! С чего начать, однако?Какое слово первым бы сказать?Чтоб даже замороженный заплакал!И чтоб аллергик перестал чихать!А, вот! «Скажи-ка, дядя, ведь не даром…»Нет, не пойдет. Известен сей предмет.Сюжетец предложу я самый новый:Про деву кроткую и роз ее букет.Нет, лучше так начать: «Свеча горела…»Какие, право, дивные слова!Ах, тварь! – Мне на нос муха села,И мысль куда-то сразу уплыла.«Мой дядя самых честных правил…»Про дядю вновь! Вот черт его дери!Кажись, чего-то он себя заставил?Пошли от «дяди» только пузыри.Ура! Нашел! «Крестьянин, торжествуя…»Да что же это снова за напасть!Намеки я такие не рифмую,Рискуя тут у дам впросак попасть.Еще попытка. Вот шедевр покруче:«Тебя я обожаю и люблю»…Поэзия! За что меня ты мучишь?!Ох, задолбал проклятый «де-жа-вю»!

Треугольник и Окружность

Окружность зацепила Треугольник.Изящно повернувшись, он сказал:«Божественно прекрасна! Я не школьник,Но циркулем тебя б нарисовал!»Она была в натуре словно Муза.Ответила любезно, без затей:«Мне нравится твоя гипотенуза.В ней чувствую дыхание страстей!»Воспламенился сразу Треугольник,В Окружность сунул острый угол свой.– «Дурак ты! И колючий, словно гвоздик!А угол твой один – совсем тупой!»– «Молчи, Окружность! Где твоя фактура?Я так хотел ввести тебя в экстаз!Ломаешься зачем? Твоя фигураНапоминает формой круглый таз».– «Хоть катеты твои – от Пифагора,По формуле известной рождены,Но – без штанов ты, Треугольник! Вот умора!Такие кавалеры мне смешны».И, отвернувшись гордо друг от друга,Окружность с Треугольником тотчасОстались в одиночестве. Как глупо!Ведь шанс бывает в жизни только раз.

Сперматозоид

Жил да был один сперматозоид,Шустрый и подвижный, словно ртуть.Он пока что не был гуманоид,Но мечтал им стать когда-нибудь.Средь собратьев, коих миллионы,Отличавшись редкостным чутьем,Он умел преграды и препоныПреодолевать своим путем.Взявши старт, он устремился к цели.Хоть с трудом, но он её достиг:Через тернии, пройдя все щели,Прямо к яйцеклеточке проник.И, дрожа в порыве возбужденья,Плотно к оболочке прикрепясь,Этот живчик, улучив мгновенье,Впрыснул ДНК, познавши страсть.В тот же миг он стал совсем не нужнымИ пропал во мраке навсегда.Вот удел того, кто слишком тужится,Рьяно мчась куда-то, как балда.

Капитан

Один капитан, закаленный штормами,Любивший свободу и ром,Решил отдохнуть и найти в океанеСпокойную гавань и дом.Вот прямо по курсу – таинственный остров.Фрегат быстро в бухту вошёл.Чудовищ не видно. Тут рай будет просто.О, счастье: искал – и нашёл!Но кто там вдали одиноко маячитНа диком пустом берегу?В бинокль девица видна! Это значит:Она ожидает судьбу.В волненье и спешке, мечтая о встрече,Прибавил узлов капитан.И врезался в рифы. Какая беспечность!Хоть вроде был трезв, а не пьян.Погиб морской волк, не добравшись до цели.Как жалко, что он утонул!Три слова до девушки лишь долетели:«Пипец!», «караул!» и «буль-буль…» [1]

1

вариант для чувствительных дам: «Сейчас осчастливлю акул…»

Кузнечик и Стрекоза

Кузнечик как-то раз влюбился в Стрекозу.И вроде трезвый был: ведь ни в одном глазу…Красавица сидела перед ним —Восторженным поклонником своим.Кузнечик аж подпрыгивал, скакал,Обнять любимую он жаждал и алкал.Подругу он к общенью призывалИ усиками нежно щекотал.Пиликал, как на скрипке, стрекотал,А ножкой брюшко радостно чесал.И, выпучив прекрасные глаза,Внимала комплиментам Стрекоза.Она была не против, даже за;Ну, в общем, отказали тормоза…Казалось, счастье обретут они сейчас:Тут прямо на лужайке будет загс!Чуть не свершился свадебный обряд.Кузнечик, приготовившись, был рад…Но к Стрекозе вдруг афоризм пришел:«Так он – Кузнечик, а не Стрекозёл!»Разочарованно вздохнула СтрекозаИ – улетела вдаль, куда глядят глаза.Кузнечик чертыхнулся: «Так нельзя!Придурочная! Скачет как коза!»Мораль из этой басни следует такая:Скачите в загс, сперва друг дружку проверяя…

Самурайский кот

(дружеская пародия на боевой стишок одной поэтессы «Самурайский меч»)

Я – самурайский кот. Кажусь себе плюмажным.Когда приму на грудь бутылочку сакэ,То становлюсь как тигр – и храбрым и отважным.Не зря ведь я живу в японской стороне.Рожденный дикой кошкой на склоне Фудзиямы,Не пью я молоко и не ловлю мышей.Живу я за трюмо, а не в помойной яме.И каждый день мечтаю о битве и войне.Лежу я на татами с огромными усами,Пушистый, полосатый, весь мудрый из себя.Но я не буду драться ни с тиграми, ни с вами,Поскольку под татами мне спрятаться нельзя!