Едва ли не всем славянским народам известны многоголовые крылатые змеи, в которых превращались обычные змеи, прожив достаточно долго вдали от людских глаз (или иногда — от колокольного звона). В некоторых районах Польши крылатыми семиглавыми змеями становились даже лягушки, которые в течение семи лет не слышали колокола. Такие драконы считались опаснее тех, что происходили от змей, потому что у змеи при обращении ее в дракона вырастали ноги, а хвост превращался в стрелу; что же касается лягушки, уже имеющей ноги, у нее все силы организма уходили в хвосты, которых вырастало целых два, и оба — острые, как стрелы. Вообще способы формирования драконов у славянских народов отличались крайним разнообразием, кое-где в них превращались даже мирные карпы, дожившие до сорока (в Сербии) или до ста (в Болгарии) лет.

На Руси издревле обитали разные виды драконов, которых здесь (как, впрочем, и во многих других славянских землях) традиционно называли змеями. Из мелких представителей этой группы можно назвать аспидов, водившихся в горах на севере. В старинных азбуковниках он описывается так: «Крылатый, нос имеет птичий и два хобота, а в коей земле вчинится, ту землю пусту учинит». Аспид никогда не садится на землю, а только на камень. Извести его достаточно непросто: надо издать «трубный глас», от которого сотрясаются горы, после чего оглушенного змея хватают раскаленными щипцами и держат, пока он не погибнет.

К драконам можно, по-видимому, отнести и так называемых «коркоделов», или «крокодилов», обитавших, по свидетельству летописцев, в российских реках, в частности в реке Великая, впадающей в Псковское озеро (допустить, что здесь водились настоящие Crocodylia — представители ныне живущих полуводных хищников, — было бы слишком смело). Псковская летопись сообщает: «В лета 7090 (1582)… изыдоша коркодили лютии зверии из реки, и путь затвориша, людей многа поядоша. И ужасошася людие и молиша Бога по всей земли; и паки спряташася, а иных избиша». А в 1589 году английский дипломат Джером Горсей видел мертвого крокодила на берегу некой речки близ Варшавы. Представителей этого вида драконов можно встретить и на русских лубочных картинках (см. главу «Мифозои земные и райские»). Известна картинка, где крокодил изображен рядом с Бабой-Ягой, и если допустить, что Яга имеет тот же рост, что и обычная старушка, то и крокодил по размерам лишь слегка превосходит среднего человека.

Гораздо более крупными и опасными были огнедышащие, часто многоголовые змеи-оборотни: Змей Горыныч, Огненный Змей, Тугарин Змеевич… Иногда они могли принимать человеческое обличие, но даже и в этом виде они были значительно крупнее обычного мужчины. В былине «Алеша Попович и Тугарин Змеевич» говорится:

Сажень на Руси могла иметь разные значения; начиная с восемнадцатого века была популярна казенная сажень, равная 2,16 метра; в древности сажень была поменьше, по мнениям разных исследователей — от 142 до 152 сантиметров. Так или иначе, трехсаженный Тугарин имел рост не менее четырех с лишним метров, что нисколько не мешало ему, не смущаясь своим происхождением и внешним видом, явиться на пир к князю Владимиру и самым бесстыдным образом ухаживать за его женой. Это возмутило присутствовавшего здесь же Алешу Поповича, и он вызвал чудовище на поединок. Было ясно, что змей использует свое преимущество и сражаться предпочтет в воздухе. Но, как ни странно, крылья у него были бумажные (в некоторых версиях былины бумажные крылья были у его коня), а предусмотрительный Алеша заранее помолился о дожде.

Змей напрасно грозился спалить Алешу огнем (видимо, используя огнедыхание) — он был повержен и лишен головы — надо отметить, что в этой версии голова у него была всего лишь одна.

Что же касается отца (или, возможно, матери) Тугарина, то у него, согласно некоторым источникам, было две головы. В восемнадцатом веке писатель и краевед В. А.Левшин переложил народные предания о том, что некогда близ Казани жил двуглавый крылатый змей Зилант, пожиравший стада и людей и опустошавший окрестности огненным дыханием. Однажды чудовище потребовало выдать ему супругу князя прикамских болгар Богориса. Богорис сразил змея волшебным мечом, но тот перед смертью успел снести яйцо, из которого через десять лет вылупился Тугарин. Не вполне понятно, почему яйцо снес самец, — авторы настоящей книги так и не смогли выяснить, было ли это ошибкой сказочника (который, надо признать, обращался с народными преданиями достаточно вольно) или же связано с особенностями размножения казанских драконов.

Окрестности Казани были, видимо, излюбленным местом обитания драконов. О. М. Иванова-Казас, со ссылкой на известного российского этнографа начала девятнадцатого века, Карла Фукса, пишет: «Существует легенда, рассказывающая о том, что после разгрома старой Казани Тимуром стали выбирать место для постройки новой Казани, но на этом месте оказалось очень много змей. Чтобы избавиться от них, “осенью змеи были собраны в одно место некоторым чародеем; зимою он велел принести дров, а весною сжег змей. Однако один крылатый змей, или дракон, улетев на Зилантову гору, долго еще распространял ужас по окрестностям; наконец и он был умерщвлен посредством заклинаний волшебника Хакима и Ханом избран в Государственный герб для воспоминаний этого происшествия”».

В былине «Добрыня и змей» русские драконы и их размножение показаны гораздо менее противоречиво, чем у Левшина. Змей (это самка) не меняет облика и предстает перед богатырем в своем постоянном виде. Многочисленные головы не упоминаются, но, по-видимому, их с успехом заменяли хоботы:

Пол змеи в былине обозначен недвусмысленно: для нее используются глаголы женского рода; когда богатырь победил свою противницу, она предлагала стать его сестрой. У змеи были дети: она просила Добрыню не топтать ее «маленьких змеенышков» и обещала впредь воздержаться от нападений на Русь: