Шрифт:
– Как в тот раз, когда руки твои прошли сквозь стену? – шептал голос Бада. Или это был его собственный голос? – То, что тебе предстоит сейчас, будет отнюдь не легче. Но я так долго помогал ему, теперь же просто обязан помочь тебе.
С этими словами он внезапно исчез. Том ощутил себя предательски покинутым.
Из-за угла коридора появился Коллинз в окружении многоцветного сияния.
"Если я тебя сюда вызвал, – беззвучно произнес Том, – тогда вернись. Ты нужен мне. Вернись прямо сейчас, немедленно".
– Прямо сейчас, немедленно, – эхом отозвался Коллинз, неудержимо притягивая к себе Тома. – Да, птенчик, прямо сейчас.
Глава 31
На него точно ураган налетел, закружив в невидимом вихре, заставив позабыть и Бада, и Розу. Единственная мысль осталась в голове: как бы удержаться на ногах, подальше от Коллектора и от Коллинза, однако вихрь неудержимо влек его прямо к ним. Вдруг Тома потянуло куда-то в сторону, он больно ударился головой о стену, от которой несло гарью: запах Карсона, запах уничтожения. "Крючок" цепко впился ему в мозг, "леска" все тянула и тянула.
А ты и впрямь сильный, птенчик.
Стеклянный воробей в его ладони засветился изнутри красным. "Не-е-ет!" – послал Том сильнейший импульс и в тот же миг почувствовал, что "леска" ослабла, а ураган стих.
В футе от себя Том увидел кривящийся в ухмылке рот и ястребиный нос Коллинза. Грим Херби Баттера пятнами сползал с его лица, точно его выжигал внутренний огонь.
Тома осенило: а ведь сработало и с ним!
Словно откуда-то издалека донесся до него крик Розы – кричать она не переставала с того самого момента, как его подхватил ураган. Том послал импульс прямо в глаза Коллинзу, тот отпрянул, и тогда Том попытался проникнуть в его мозг.
Что-то его удерживало, но по сравнению с попыткой проникнуть в сознание Розы ощущение было совсем другим: так человек инстинктивно отдергивает руку от мерзкой твари вроде паука или мокрицы… Секундное замешательство сыграло свою роль: разум Коллинза захлопнулся перед ним, как будто обнаженные мечи, скрестившись, преградили ему путь.
Нет, птенчик, туда нельзя. И вообще, тебе пора в кроватку, баиньки…
Коллинз вторгся в его мозг с неудержимой силой. В голове Тома завертелись глянцевые картинки с изображениями звериных морд, искромсанных тел, пикирующей прямо на него огромной птицы.., точно электрические цепи в его сознании замкнулись, задымились, заискрились…
Ты навсегда останешься здесь запертым, мой мальчик, навсегда…
Стеклянный воробей в его ладони почернел.
Мускулистые руки, рыболовные крючки, здоровенные металлические щипцы, вроде тех, которыми тролли выхватили из норы визжащего барсука, – все это потянулось в глубины сознания Тома, выуживая оттуда что-то похожее на белую птицу.
Пора баиньки, малыш.
Коллинз принялся вытягивать из него то, что ему удалось захватить. От неимоверного напряжения белки глаз мага налились кровью.
Последним, отчаянным усилием Том призвал на помощь Бада Коупленда: "Вернись, Бад.., скорей.., скорей же…"
– Опять ты за свое, – сквозь пелену донесся голос Коллинза, и вдруг сжимавшие его мозг тиски ослабли.
Ты снова меня предал, птенчик…
– Нет, это ты предатель, – услыхал Том голос Бада. – Оставь парнишку, доктор.
– Убирайся! – взревел Коллинз. – Я уже стер тебя однажды в порошок, превратил в ничто!
Том повертел головой, окончательно высвобождаясь из тисков Коллинза. Стеклянный воробышек осветился изнутри золотисто-желтым, от него в ладонь Тома заструилось тепло, даже немного обжигая рубец от раны.
– Ты сам ему сказал, что все здесь – результат взаимодействия его сознания с твоим, – напомнил Бад. – Следовательно, я тоже. Так что, доктор, ты, сам того не понимая, снабдил его оружием.
И тут Том услыхал у себя в голове голос, окрашенный в тембр Бада, однако, вне всякого сомнения, принадлежавший ему самому: Чего ты ждешь, дурашка? Очередного его представления ?
– НЕ-Е-ЕТ! – завизжал Коллинз. – Это ты ему помог!
Предатель!
Удар крыльев сотряс дом до основания, словно напоминая Тому о безграничном могуществе, скрывающемся в его черепной коробке.
– Посмотри на меня, ты, убийца! – бросил он Коллинзу. – Сова не может больше ждать. Пришло время накормить ее.
Даже не глядя на стеклянную фигурку, Том знал, что воробей искрится ярким, золотисто-оранжевым цветом, – то было отражение его ауры, озарившей весь дом.
– ПРЕДАТЕЛЬ! – вопил Коллинз. Взгляд его впился в Тома.
Поздно: Том уже проник в его сознание так же, как проник в сознание Скелета Ридпэта. Минуя образы людей с разодранными в клочья лицами, картинки сталкивающихся друг с другом, сминаемых в гармошку вагонов, взрывающихся в воздухе самолетов, он двигался все дальше и дальше, в самые глубины сути Коулмена Коллинза, будто он был закован в непробиваемые серебряные латы. Ничто теперь не могло остановить Тома. В его латы ударила молния, прогрохотал гром, но и на это Том не обратил ни малейшего внимания. Разожмите ему пальцы… Крепко ухватив то, что было сущностью Коллинза, он потянул на себя, все сильнее и сильнее.