— И кинжалов, — добавила я. — Мой нацелен прямиком в ее сердце.

— Вы молодец, — сказала она восхищенно. — Я слыхала, вы активнее всего выступаете.

— Приходится, — ответила я. — Надеюсь, мистер Дугган меня переплюнет.

— Вызвали его на субботу? Дуггана? Ох, какая честь. Лучше бегите. Если вы с ним разминетесь, он вас засудит. Акула, а не человек. Но что вы можете сделать? — Она порылась в сумке, поискала ручку. — Дам вам свой номер. — Записала телефон на моей ладони, поскольку ни у кого из нас не оказалось при себе ни листка бумаги. — Позвоните мне. Вы ходите в центр искусств? Можем как-нибудь посидеть вдвоем, выпить по бокальчику.

Я поставила бутылку воды «Перье» в холодильник, и тут в дверь позвонили. Я как раз думала: сейчас мы этого не подозреваем, но наверняка впоследствии будем любовно вспоминать времена миссис Тэтчер — новые знакомства, заведенные на улице, треп о сантехниках, которые обслуживали по несколько домов… В домофоне, как обычно, слышался сплошной треск, будто кто-то поднес микрофон к костру.

— Заходите, мистер Дугган, — сказала я. Проявить немного вежливости никогда не помешает.

Я жила на третьем этаже, подниматься приходилось по крутой лестнице, а Дугган был грузноват. И потому я несказанно удивилась тому, как быстро он сумел взобраться.

— Привет, — сказала я. — Сегодня вам удалось нормально припарковаться?

На лестничной площадке — скорее на верхней ступеньке, такой маленькой была сама площадка, стоял мужчина в дешевой куртке. «Ни дать ни взять сын Дуггана», — подумалось мне.

— Бойлер? — спросила я.

— В точку, — отозвался он.

Он тяжело переступил с ноги на ногу, двинулся вперед, неся мешок с инструментами. Теперь мы очутились нос к носу в крошечной прихожей. Его куртка, чрезмерно теплая даже для английского лета, заполняла пространство между нами. Я отступила.

— И что с ним? — уточнил он.

— Стонет и хрипит. Знаю, на дворе август, но…

— Нет-нет, вы правы, нельзя доверять погоде. Ребра горячие?

— Местами.

— Воздух в системе, — поставил он диагноз. — Пока жду, я могу его стравить. Если хотите. Если у вас есть ключ.

Именно тогда меня посетило подозрение. Пока жду, сказал он. Ждет чего?

— Вы фотограф?

Он не ответил. Похлопал себя по карманам, порылся в них, нахмурился.

— Я вызывала водопроводчика. Вам не следовало входить.

— Но вы же открыли дверь.

— Не вам. И вообще, зря вы сюда пришли. С этой стороны больничных ворот не разглядеть. Так что ступайте, — я многозначительно указала пальцем на дверь. — Внизу поверните налево.

— Говорят, она пользуется черным ходом. Значит, тут отличное место для снимка.

Из моей спальни и вправду открывался чудесный вид на больничный сад; любой, пройдя вдоль нашего дома, мог это сообразить.

— На кого вы работаете? — спросила я.

— Вам ни к чему это знать.

— Может, и нет, но правил вежливости никто не отменял.

Когда я отступила в кухню, он последовал за мной. Там было светло от солнца, и я наконец ясно разглядела гостя: коренастый, за тридцать, неопрятный, с круглым доброжелательным лицом и копной вздыбленных волос. Он поставил свой мешок на стол, снял куртку — и сразу словно вдвое сократился в размерах.

— Допустим, я фрилансер.

— Допустим, — согласилась я. — Но все равно вы должны оплатить использование моей квартиры для съемки. Это будет справедливо.

— И какая цена вас устроит? — язвительно осведомился он.

Судя по акценту, он был из Ливерпуля. Никакой не Дугган и не сын Дуггана. Но он молчал, пока не поднялся наверх, так что откуда мне было знать? «Вполне мог оказаться водопроводчиком», — сказала я себе. Ладно, не будем глупить; на данный момент единственное, что меня заботит, — самоуважение. Спрашивайте документы, так нам советуют, прежде чем впускать чужаков. Но только вообразите, какой шум устроил бы Дугган, если бы кому-то вздумалось держать его парня на лестнице, мешать расправиться с очередным неисправным бойлером и вдобавок проверять документы!

Кухонное окно смотрело на Тринити-плейс, кишащую народом. Если вытянуть шею, я наверняка увижу новый полицейский пост слева, патруль, идущий от частных садов Кларенс-кресент.

— Не желаете? — Гость показал мне пачку сигарет.

— Нет. И вам настоятельно не рекомендую.

— Понимаю. — Он сунул пачку обратно в карман, достал мятый носовой платок. Отошел от высокого окна, вытер лицо куском скомканной грязной ткани. Очевидно, он не привык к подобному, не заматерел на проникновении обманом в частные квартиры. Признаться, я больше злилась не на него, а на себя. Он таким способом зарабатывал на жизнь, и, пожалуй, в чем его обвинять, когда какая-то глупая курица радостно распахивает дверь?