– Для него ведь это повторное избрание, – перебил Нильссен, который очень даже часто говорил о политике в чужих кабинетах и на минуточку позабыл, что дал гостю разрешение высказаться начистоту. – Его все знают.

– Знают – в его собственных кругах, – кивнул Шепард. – Он блюдет интересы Кентербери, и его туннели и железные дороги, цитируя вас же, – это Литтелтонский туннель и проект железнодорожного сообщения между Крайстчерчской дорогой и Данидином. Как управляющий Советом, он перераспределит средства, которые еще не вложены в этот туннель и эту дорогу, – а иначе он поступить и не может, надо же выполнять предвыборные обещания.

– Насчет управляющего вы, вероятно, правы, – отозвался Нильссен, – но, как член парламента, он же будет представлять Уэстленд?..

– Лодербек – уэстлендец только по избирательному округу, – возразил Шепард. – Я его не виню – я сам отдам ему голос, мистер Нильссен, – но старательской жизни он не знает.

Нильссен собирался было перебить, так что Шепард энергично продолжил, чуть повысив голос:

– Так вот, я подхожу к делу, ради которого наша встреча и состоялась. Я получил разрешение комиссара полиции начать строительство новой тюрьмы – в стороне от полицейского управления, на террасе к северу от города. Вы ведь помните, что Хокитикскую дорогу расчищали заключенные? Я намерен и здесь поступить так же: использовать труд своих же заключенных на постройке тюрьмы в Сивью.

Такая перспектива показалась Нильссену весьма справедливым воздаянием; он улыбнулся.

– Однако ж, как вы уже отметили, – продолжал Шепард, – Алистер Лодербек делает упор на транспорт: в своем обращении к Совету он отстаивал необходимость использовать труд заключенных на постройке и ремонте Крайстчерчской дороги. Путь через Альпы все еще опасен: непригоден для всадника и уж тем более для кареты.

– То есть последнее слово в этом вопросе за управляющим? – уточнил Нильссен. – Разве вы не вправе воспользоваться услугами своих же собственных заключенных?

– Увы, – вздохнул Шепард. – Я поставлен держать их взаперти, и только.

Вошел клерк, неся кофе на деревянном подносе. Он был не на шутку взволнован: к Нильссену нечасто заглядывали посетители и уж тем более столь интригующие персоны, как Притчард (прославленный своим опиумом) и Шепард (прославленный своей женой). Клерк аккуратно расставил на подносе кофейник и блюдца и торжественно внес его, растопырив локти и выпрямив спину. Нильссен одобрительно кивнул: у них обычно не водилось, чтобы клерк прислуживал нанимателю, но Нильссен остался доволен впечатлением, по-видимому произведенным на гостя. Клерк опустил поднос на подсобный столик и принялся разливать кофе. Он надеялся, что собеседники возобновят разговор, пока он все еще в кабинете, и старался не торопиться, остро пожалев внезапно о плавающих на поверхности крупинках цикория: он добавил их в кофе из соображений экономии, и теперь эта неприятная зернистая пленочка словно бы укоряла его за необоснованные претензии.

За его спиною Шепард проговорил:

– Кстати, мистер Нильссен, а что вам известно про Эмери Стейнза?

Повисла пауза.

– Я знаю, что он пропал, – отозвался Нильссен.

– Пропал, да, – кивнул Шепард. – Его вот уже две недели как не видели. Очень странный случай.

– Я не слишком хорошо его знаю, – поспешил уточнить Нильссен.

– Да что вы?

– Я с ним знаком, но не в дружбе.

– А.

Нильссен едва не закашлялся и наконец взорвался:

– Альберт, ты наконец закончил?

Клерк водрузил кофейник на стол:

– Вам оставить поднос, сэр?

– Да-да, и ступай уже, бога ради, – отозвался Нильссен.

Он качнулся к протянутой чашке, так что кофе выплеснулся в блюдце, и поставил ее с глухим стуком. Вторую чашку клерк подал Шепарду; тот к ней даже не прикоснулся – просто молча указал на стол перед собою.

– Скажу вам прямо, как на духу, – объявил Шепард, едва за разочарованным клерком закрылась дверь. – Я намерен начать работы по возведению тюрьмы тотчас же, еще до выборов, чтобы, когда Лодербек вступит в должность, строительство уже шло полным ходом. Я отдаю себе отчет, что кому-то может показаться, будто я нарочно пытаюсь сорвать ему избирательную кампанию. Я пришел к вам, рассчитывая на ваше сотрудничество – и ваше благоразумие.

– И что же вам нужно? – осторожно осведомился Нильссен.

– Строительные материалы и, возможно, десять-двенадцать рабочих, начать копать траншеи под фундамент, – объяснил Шепард, извлекая из нагрудного кармана документы. – Я могу предложить вам комиссионные по вашим обычным ставкам. Место для застройки уже куплено и одобрено. Вот архитектурный эскиз.

– Это оригинал? Или копия? – Нильссен забрал бумаги из здоровенной ручищи Шепарда и развернул их.

– Оригинал. Никаких копий нет, – отозвался Шепард. – Я с этими документами, разумеется, не расстаюсь – всегда ношу при себе.

– Разумеется, – согласился Нильссен, потянувшись за очками.

– Я обратился к вам, – продолжал Шепард, – а не к Кохрану, или Моррисону, или к другому конкуренту, чей бизнес, уж простите, в настоящий момент развивается куда успешнее вашего… обратился к вам лишь отчасти благодаря вашей репутации человека энергичного и компетентного.

Нильссен вскинул глаза.

– Позвольте мне высказаться начистоту, – промолвил Шепард. – Вопрос этот щекотливый, я понимаю и постараюсь выразиться как можно деликатнее. Мне стало известно, что вы заработали комиссию в размере многих сотен фунтов на юридическом оформлении продажи имущества мистера Кросби Уэллса.