б) Св. мученица Анастасия, любя молитву, и среди страданий молится и поет стих псалма. Она поет псалом: Господи, прибежище мое и заступник мой, не отступи от меня… Знала она, хорошо знала эти богодухновенные песни св. царя Давида. По ним и прежде упражнялась в молитве, – псалмы и прежде были на устах и в сердце ее. То же и среди страданий. Она теперь особенное утешение и подкрепление находит для себя в молитвенном пении их.

Отчего бы, возлюбленные братия, и нам не возлюбить эту богодухновенную книгу? Отчего бы и нам хотя бы в минуты скорби, тоски, уныния, в минуты находящих на нас зол и искушений, отчего бы вместо слов ропота не повторять тот или другой псалом? И смотрите, какое благодетельное действие производит пение их на душу скорбящего! Святитель Тихон Задонский, когда жил на покое в Задонском монастыре, нередко приходил в уныние, зачем он так рано оставил управление епархией и заключил себя в стены монастырские. Что же он делал среди таких минут уныния? Он, ходя по келлии, пел стих из псалма: благо мне, яко смирил мя еси. После неоднократного повторение этого стиха он совершенно успокаивался и отдавал себя в волю Божию, – и скорбь, и уныние проходили.

Послушаем, что говорит о действии на душу пения псалмов блажен. Августин: «пение псалмов души украшает, ангелов на помощь призывает, демонов прогоняет, человеку грешному укрепление ума есть, заглаживает грех, прибавляет веру, надежду, любовь, – яко солнце просвещает, яко вода очищает, яко огонь попаляет, всякую ярость утишает, и гнев сокрушает, – хвала Божия непрестанная есть, подобно есть меду пение псалмов». Слышите, как восхваляет блаж. отец и описывает действие псалмов? – Но что мы говорим о чтении и пении псалмов? Всем ли христианам известны эти усладительные божественные песни? Считают ли они своей обязанностью хотя что-нибудь знать из Псалтири? По крайней мере, все ли имеют у себя эту книгу? Далеко нет. К несчастью, нужно сказать, что и при обучении детей, при обучении часто многому и многому, книгу Псалтирь оставляют совершенно, как бы ненужную и непригодную, а для детей будто бы совершенно непонятную. И вот, знают дети в иных школах много сказок, басен, стихов, даже песен, и часто – ни одного псалма. Прискорбно это, прежде так не было, – прежде и чтению обучали по Псалтири, – с Псалтирью каждый христианин ознакомлялся таким образом еще в детстве, тогда еще узнавал ее, и при случае знал, как выразить свои чувства пред Богом, – и чувства хвалебные, и благодарственные, и просительные, и радостные, и скорбные. Всему этому научала его Псалтирь. Дай, Господи, чтобы грамота, вступившая так недавно на прежний путь, принесла и те плоды, какие она приносила прежде, а главное – привлекала бы к Церкви и к молитве. (См. Поучение прот. П. Шумова).

III. Господи! Молитвами великомученицы Анастасии помоги нам преуспевать во всем, что нужно для спасения нашего, а особенно в молитве и в хвалении Тебя. (Составлено по указанным источникам).

I. В жизни ныне ублажаемой Анастасии Римлянки есть достойная великого внимания и благоговения нашего черта: когда подвергли ее жестокому бичеванию, она, сказано, прославляла Бога словами псалмов: ни слова ропота, ни слова колебания и сомнения, или малодушия, хотя мучения ее были столь жестоки, что даже простой народ, привыкший к таким зрелищам, стал укорять правителя. Чем же объясняется такой дивный, равноангельский поступок св. мученицы Анастасии? Ее глубокою благодарностью к Богу за то неизмеримо великое и не передаваемое никаким словом блаженство, которое Господь уготовал после смерти всем любящим Его, словом, – за свое спасение, путь к которому неизбежно должен быть узок и скорбен. Как мало подобных христиан в наше время!

II. Это побуждает нас, братия, побеседовать с вами о нашей неблагодарности к Богу, несмотря на все Его бесчисленные к нам благодеяния, которые мы испытываем, начиная с первой минуты своего рождения, и которые мы очень часто забываем и весьма мало, к великой скорби, ценим.

а) Кто думает ныне о том, братия, чтобы благодарить Бога, сознавая полную зависимость от Него? Взгляните на зрелище, являемое нам миром в этом отношении! В каждом состоянии вы заметите людей, презирающих то, что Бог им дарует, и возносящих свои взгляды на людей выше себя, требуя постоянно у Бога того, в чем Он им отказал.

Будет ли, например, работник, которому Бог ниспосылает его насущный хлеб, здоровье, силу, привязанности, радости, могущие его удовлетворить, будет ли он ценить свое благополучие? Нет, его взгляды обращены вверх, он завидует тому, кому Бог дал более высокое положение, и единственно желаемые им блага находятся для него на той высоте, которой он не достигает.

А этот, более наделенный человек, составляющий предмет его зависти, думаете ли вы, что он считает себя счастливым и удовлетворенным? Чувствует ли в своем сердце всю полноту благодарности при мысли о том, чем он обладает? Нет; он в свою очередь с завистью смотрит на стоящих еще выше, смотрит выше, т. е. в область изобилия и роскоши, там его счастье, и, с его точки зрения, только находящиеся выше его суть счастливцы земли.

Спросите в свою очередь этих счастливцев, обладающих всем, чему можно завидовать: независимостью, богатством и средствами к удовлетворению своих самых малейших прихотей. Вы думаете, что они наверно счастливы? Увы! У них чаще всего встречается недовольство своим благоденствием, и их сердце и ум всего легче пресыщаются этими благами. Вы видите, как у них, в свою очередь, возникают новые неосуществимые желания и как они отыскивают счастье везде, кроме того, в чем определил его Бог.

б) Братия! Не будем осмеивать эту черту человеческой природы, но, размыслив, лучше пожалеем о ней.

В этом глухом недовольстве, преследующем повсюду человека, омрачающем его радости и губящем его счастье, мы должны признать в конце концов яркое доказательство высоты его назначения. Вы думали, что человек мог быть счастлив на земле, и что счастье заключается в этих желаемых им радостях. Нет! Нам отвечает на это вековая опытность и ваша собственная. Нет! Счастье не в этом. Почему же так? Потому что наша душа сотворена для Бога и лишь одно бесконечное может ее удовлетворить. «О, Боже! – восклицал некогда блаженный Августин, Ты создал нас для Себя; вот почему наше сердце мятежно, пока не успокоится в Тебе!» Вы находите безумным того счастливца на земле, который, попирая ногами все радости, ищет новых, невозможных, вы обвиняете того человека, который, будучи в состоянии наслаждаться всем, отдается опьянению страстей, стремление к которым поглощает все его радости, подобно жаровне, истребляющей сухие листья. Узнайте же, однако, в этих заблуждениях тайную жажду, мучащую человеческую душу, и, по необъятности ее желаний, измерьте величие того, что единственно способно удовлетворить ее навсегда. В ту огромную пустоту сердца, где отсутствует Бог, вы напрасно бросали бы блага земные: успех, славу, привязанности, одним словом – все, что видимо, все, что любят, все, чему завидуют… Пучина останется отверстой, и, что бы вы туда ни бросали, вы не уменьшите ее… Этому сердцу требуется более, чем земное благополучие, более, чем даже сам мир: наполнить его могла бы лишь одна любовь Божия.

в) Как бы то ни было, православные христиане, неблагодарность к Богу, к сожалению, весьма часто встречается среди христиан.

Странно, что в этой душе, прощенной, освященной, наполненной любовью Божией и ангельскою радостью, вы видите, как поселяется неблагодарность, подобно холодной змее. Кто же открыл ей доступ? Наше ли природное непостоянство, или то ужасающее легкомыслие, с которым мы забываем наши самые живые и серьезные впечатления? Нет, здесь требуется проследить за одной из печальных сторон нашего сердца. Это сердце неблагодарно, потому что всякое обязательство тяготит его, даже любовь Божия… Да, в нас скрывается остаток гордой независимости, не желающей принять иго Божие; мы как бы чувствуем, что Его благодеяния нас связывают, а мы не хотим быть связанными; при свете искупления мы чувствуем преступность нашего себялюбия.