– И он, и Луис. Визу на отход из порта для любого корабля получишь в ту же минуту, как войдёшь в кабинет. Если Луис будет отсутствовать по какому-нибудь поручению, то сэру Коривлю нужно сказать…

– Я помню.

За чёрным закрывающим лицо платком угадывалась лёгкая улыбка.

– Пора, – сказал подошедший к нам спутник Бэнсона. – Через два часа мы должны быть в порту.

Спустя пять минут пространство вокруг карет было наполнено шумом, суетой, прощальными восклицаниями. С некоторым удивлением я отметил, что Дэйл стоит в стороне, и лицо у него недоброе.

Кареты отъехали. Девочки тайком утирали слёзки. Узкоглазый и добродушный увалень Тёха словно заводной махал длинной и широкой, как лопата, ладонью. Украдкой о чём-то шептались Баллин, Чарли и оскалившийся в кривой ухмылке горбун.

– Мистер Том, – вдруг произнёс кто-то тихим голосом.

Я обернулся. Дэйл, ещё более понизив голос, сказал:

– Есть неприятное дело. Мне нужно остаться со своими наедине. А они ведь сейчас бросятся за стол. Не могли бы вы громко сказать, что сейчас будете заливать одну из печей, и что будет грохот и пар? Тогда все побегут не за стол, а к печам.

– Сейчас сделаю, – ответил я, не пускаясь в расспросы, и Дэйл отошёл.

– Джентльмены! – деланно бодрым голосом произнёс я, обращаясь к столпившимся возле конюшни мальчишкам. – Сегодня здорово потеплело, видите, снег за ночь растаял. И в зале отменно тепло. Поэтому сейчас Робертсон зальёт одну печь. Будет грохот и пар. Кто желает посмотреть – это можно.

Азартная стая мгновенно унеслась на внутренний дворик, к печам. Удивлённый Робертсон подошёл ко мне. Я пояснил:

– Дэйл попросил. Зачем – сам не знаю. Пойдём, со стороны глянем.

Мы тоже пришли во внутренний двор. Остановились перед плотно прикрытой дверью печного помещения.

– Никакого грохота с паром, – вполголоса заметил Робертсон. – Тишина.

Через пару минут дверь открылась. Из печного помещения торопливо вышел съёжившийся, потирающий затылок Чарли Нойс, и следом за ним – карлик Баллин. Взгляд у Баллина был унылым. Они, неуверенно кивнув нам, торопливо скрылись за дверью каминного зала. Следом за ними просеменил чем-то опечаленный горбун Гобо. И, один за другим, поспешно и молча, словно муравьиная цепочка, в двери каминного зала протопали все остальные мальчишки. Последним вышел Дэйл. В руке у него была чья-то курточка, собранная в узел. Дэйл протянул этот узел мне. Заглянув в него, я увидел пару складных ножей, короткий цилиндр подзорной трубы, трубку и тючок табаку, часы с длинной цепью, костяной футляр с портняжными иглами, несколько серебряных пуговиц, пистолет, шпору и три кошелька.

– Кареты далеко не отъехали, – угрюмо произнёс Дэйл. – Если дадите лошадь, я доскачу. Ведь это надо вернуть.

– Это что же, – озадаченно спросил я, доставая и вывешивая на руке пистолет, – они за пару минут…

– Простите их, мистер Том. Их работа – ловко чистить карманы. Не удержались…

– Хорошо, Дэйл. Оседлай любую лошадь в конюшне и скачи за каретами. А ты, Робертсон, принеси воды и залей одну печь.

– Для чего? – непонимающе спросил Робертсон.

– Что непонятного? – бросил ему уходящий от нас Дэйл. – Чтобы мистер Том не оказался вруном.

Он скрылся за дверью. Робертсон, со вздохом взглянув на меня, произнёс:

– Кажется, закончилась у нас спокойная жизнь.

И ушёл к печам, бормоча на ходу:

– Ну, пираты…

Я отправился следом за ним, чтобы помочь. Однако заливать печь Робертсон не спешил. Открыв дверцу, он разровнял кочергой пылающий уголь и, выпрямившись, произнёс:

– Добавлять перестану – она сама и погаснет. А лить воду – колосники попортим.

– Разумно, – ответил я. – Сама пусть погаснет. А Дэйл-то парень толковый!

– О-хо-хо, – лишь вздохнул Робертсон, закрывая дверцу.

– Да, дружище, – сказал я ему. – Закончилась у нас спокойная жизнь. Но выбора нет, сам понимаешь. У детишек – ни жилья, ни родителей. А здесь – пятьсот человек поселить можно. Может быть, судьба мне этот замок для того и подарила, чтобы я малышей приютил.

– Смотря каких малышей, мистер Том. Крокодильцев! Им возрасту, кажется, от восьми до четырнадцати?

– Да. Только Дэйлу пятнадцать.

– Год-два, и вырастут крокодилы!

– У тебя какое-то предложение или ты без всякой цели болтаешь?

Робертсон взглянул на меня. Широко улыбнулся.

– Болтаю, мистер Том! Всегда так, пока с утра не поем – настроение скверное!

– В чём же дело? Идём поедим.

Когда я открыл дверь в каминный зал, облепившие стол «крокодильцы» как по команде перестали жевать и уставили на меня поблёскивающие глазёнки.

– Хорошего аппетита! – сказал я им, и на маленьких лицах появились улыбки.