В прошлом, в основном в возрасте шести или семи лет детей начинали учить профессии отца – не важно, какой она была и не важно, насколько они могли помочь своим родителям… Если отец был плотником, то мальчик обязательно должен был попробовать принести дерево, оказать отцу посильную помощь. И это был единственно доступный на тот момент способ обучения ребенка.

Старшее поколение всегда означало «мудрое поколение». Быть старым было вполне достаточно для того, чтобы быть мудрым, поскольку знания поступали только из одного источника – опыта. А опыту требуется время. Дети были слишком молоды, у них просто не было достаточно времени, чтобы соревноваться со старшим поколением. Пожилые люди знали обо всем намного больше, ведь они прожили намного дольше. Таковы были правила.

Тех, кто жил долго, чтили все больше и больше, поскольку они были более опытными. Они знали больше других. Это и послужило причиной появления такого феномена, как уважение к старшим. Поэтому, что бы ни говорил старший, его слова не подвергались сомнению и считались непреложной истиной. Никто не мучился вопросами и догадками, в умы молодых не закрадывалось сомнение. Они верили в религию старшего поколения, они верили в предрассудки старшего поколения, они верили во все то, что родители передавали им.

Тогда разрыва поколений просто не существовало – поколения просто накладывались одно на другое. Старое поколение, перед тем, как уйти на покой, подготавливало молодых, чтобы передать им свой опыт. Таким образом, в течение этого «перехлестного» времени, этих двадцати, тридцати лет молодое поколение работало под присмотром старшего. А последнее обладало всей властью и престижем и могло «лепить» новое поколение согласно своим идеалам, нормам морали, манерам и этикету.

Молодежь была лишена всякой возможности заявить о своей индивидуальности. Она была неотъемлемой частью старшего поколения. Она вышла из утробы матери, но так и не сумела выйти из утробы старшего поколения. К тому моменту, когда старики стали выходить на пенсию, дряхлеть или умирать, молодые обрели свою индивидуальность, но сами успели постареть. Все было в этом мире неимоверно взаимосвязано.

Так как же тогда возник разрыв поколений? Это зависело от многих факторов. Научный прогресс привел к тому, что дети могут учиться в школах, техникумах, университетах. Сегодня перед ними открылись новые возможности для обучения. В прошлом существовал лишь один способ узнать что-то новое – от старшего поколения. Теперь же перед молодыми распахнуты все двери, они могут обучиться намного быстрее.

Опыт движет человека вперед слишком медленно. Образование же зависит от вашего ума, и вы можете не зависеть от того темпа, с которым вы обучаетесь. В течение этих двадцати пяти лет обучения вы больше не находитесь под контролем своих родителей, общества, священников.

Вы проживаете эти двадцать пять лет свободно, без груза ответственности, не скованные узами брака. Раньше люди вступали в брак слишком рано: семилетние, восьмилетние и десятилетние дети считались уже достаточно взрослыми для того, чтобы создать семью. Десятилетний мальчик мог жениться на семилетней девочке, а вместе с ранним браком приходила и огромная ответственность – дети становились взрослыми.

Другими словами, я хочу сказать, что в прошлом ничего подобного молодости даже не существовало. Дети сразу становились взрослыми. Молодость выпадала из списка. Молодость – это новое явление, молодое поколение – это новое явление, побочный эффект научного прогресса. Он дал человечеству слишком много технологий, теперь ребенку позволено тратить много лет своей жизни на обучение в университете.

Во-вторых, когда о науке никто и понятия не имел – а это было сравнительно недавно, всего-то три столетия тому назад, – ничего не менялось. Все было так же, как и раньше. Все та же телега, запряженная бычками. Это было единственное средство передвижения. То есть старшее поколение знало обо всем лишь потому, что все это оставалось прежним.

С приходом научного прогресса мир великих книг исчез. Прогресс идет семимильными шагами – так быстро, что ученые сегодня больше не пишут талмуды из страха, что, к тому моменту, когда они напишут большую книгу и соберутся выпустить ее, она потеряет свою актуальность. Теперь ученые просто публикуют свои научные статьи в периодических изданиях.

Чарльзу Дарвину было на руку писать одну и ту же книгу целых тридцать лет. Сегодня это выглядит глупо. К тому моменту, как вы закончите свою книгу, все написанное окажется неверным. Наука ушла так далеко, и скорость, с которой она движется, так велика, что мы просто не успеваем за ней.

Наука разрослась в такое большое дерево, с таким количеством веток, что назвать кого-то просто ученым было бы неправильным сегодня. Это неверное определение. Ученый может быть и физиком, и химиком, и математиком. У каждой ветви есть свои маленькие отростки. Недавно появилась новая разновидность химии со своим независимым миром – я говорю о биохимии.

Математика уже давно перестала быть единой наукой. Старая математика, которая используется в обычной жизни, больше не имеет никакого отношения к ядерной физике. Последняя требует новой математики. А значит, и новых математиков. Теоремы Эвклида теперь неуместны, им противостоит абсолютно новая наука – неэвклидова геометрия, не принимающая в расчет никакие определения Эвклида, которые были действительны на протяжении двух тысяч лет.

На протяжении двух тысяч лет логика Аристотеля была единственной существующей. Сегодня она уже не является доказательством в споре. Появились неаристотелевская логика и неэвклидова геометрия, с каждым днем науки развиваются в разных направлениях. И каждое направление настолько обширно, что человек, владеющий знаниями в ядерной физике, может не иметь ни малейшего понятия о том, чем занимается химия, или о том, что происходит в мире биологии или медицины. Ученый больше не работает обособленно – так поступает исключительно специалист. Из-за этой специализации мир развивается в ускоренном темпе. Человек занимается какой-то небольшой частью целого и исследует данную область вдоль и поперек.