Я жил для этого момента. Остальное время дня проходило как во сне. Мне хотелось только одного — чтобы это время бежало как можно быстрее. Только после того, как, пожелав спокойной ночи Уаткинсу, я слышал, как закрывается за мной дверь, я оживал. С половины десятого до одиннадцати мы с Люсиль путешествовали по проселочным дорогам. Мы мало разговаривали. Во-первых, ей приходилось сосредотачивать внимание на дороге. Я обнаружил, что, когда я с ней разговариваю, машина гуляет по дороге из стороны в сторону. И потом, она так явно наслаждалась, управляя «кадиллаком», что я чувствовал: ей будет неприятно, если я буду отвлекать ее разговорами.

Только когда мы возвращались и останавливались у больших железных ворот Гейблз, мы проводили минут пять в беседе. В эти три вечера моя любовь к ней достигла такой силы, что мне приходилось сдерживаться изо всех сил.

Она никак не поощряла меня высказаться. Относилась ко мне как к другу. Я знал, что симпатичен ей. Об этом я мог судить по тому, как она говорила со мной, смотрела на меня. Но это было лишь дружеское расположение, не больше.

Я знал, что играю с огнем. Если когда-нибудь Айткен узнает о происходящем, он — я был в этом абсолютно уверен — тут же вышвырнет меня на улицу.

Когда на третий день мы пожелали друг другу спокойной ночи, я напомнил ей, что завтра вечером не приеду.

— Мистер Айткен отпустил меня на весь уик-энд.

— Значит, завтра урока не будет?

— Не будет до понедельника.

— Вы уезжаете из города?

— Нет.

— Тогда почему же вы не можете приехать как обычно? Вы можете встретить меня здесь, внизу, не заходя в дом. А может быть, вы не хотите?

— Хочу, просто я должен признаться, что все это меня несколько беспокоит, — сказал я, не глядя на нее. — Я уверен, что, если ваш муж узнает, он будет в ярости.

Она засмеялась. У нее был самый заразительный смех, какой я когда-либо слышал.

— Он будет совершенно невменяем, но нам ведь все равно, правда? Да и, кроме того, он никогда не узнает.

— Уаткинс или миссис Хеппл могут увидеть нас…

— Они никогда не выходят вечером из дома, но я знаю, что мы сделаем. Я приеду к вам на велосипеде. Можно? Я хочу посмотреть ваше бунгало.

У меня учащенно забилось сердце.

— Лучше этого не делать. Если вы действительно хотите, чтобы завтра состоялся урок, то я приеду сюда в девять, но только если вы действительно этого хотите.

Она открыла дверцу и выскользнула из машины, потом обернулась и посмотрела на меня в открытое окно.

— Я буду здесь, — сказала она. — Чес, имейте в виду, я продолжаю считать вас самым милым мужчиной. Я начинаю лучше водить, правда? Скоро я смогу сдавать на права, да?

— У вас получается замечательно, — хрипло сказал я.

Сейчас я отдал бы все на свете, чтобы обнять ее и почувствовать, что ее губы отвечают на мой поцелуй. — О’кей, до завтра, — попрощался я.

Вернувшись домой, я долго размышлял над сложившейся ситуацией. Ее предложение прийти ко мне беспокоило меня. Я сказал ей, что мальчик, смотревший за домом, уходит от меня после семи. Было ли это с ее стороны намеком на то, что она готова ответить на мою любовь? Судя по всему, нет. Ведь она никак и никогда меня не обнадеживала.

Я провел бессонную ночь, размышляя. На следующее утро в конторе я был довольно рассеян и с облегчением убрал все со стола в конце дня.

Вошла Пат, неся мне несколько писем на подпись.

— Ради всего святого! Я думал, что уже подписал их все! — рявкнул я на нее.

— Всего несколько штук, — сказала она и положила письма на стол.

Я начал подписывать.

— Сейчас уже больше шести?

— Около половины седьмого. Ты уезжаешь, Чес?

Я пристально посмотрел на нее.

— Не знаю. Может, поеду поиграть в гольф.

— Надеюсь, ты хоть чуть-чуть отдохнешь. Ты не волнуйся так, Чес, ты прекрасно справляешься.

В любое другое время ее слова ободрили бы меня, но в теперешнем моем состоянии они только раздражали.

— Я не волнуюсь — резко сказал я. — До понедельника! — И, кивнув, вышел, оставив ее с широко раскрытыми от удивления глазами.

Когда я шел по коридору, из своего кабинета вышел Джо.

— Чес, подвези меня до остановки.

— О’кей.

Я не хотел, чтобы он ехал со мной, но не мог найти удобной причины для отказа, так как он знал, что по пути домой я проезжаю его остановку.

Мы вместе вышли к лифту.

Пока мы ехали вниз, Джо спросил:

— Едешь сегодня к Р. А.?

— Нет. Он отпустил меня на уик-энд. Я взял с собой телесценарий Вассермана. Хочу его просмотреть. То, что я успел прочесть, не так плохо.

— Почему бы тебе не отложить работу и не отдохнуть? — спросил Джо, когда мы пересекли вестибюль. — Ты становишься очень нервным. Что тебя терзает?