Я дрожащими пальцами расстегнула джинсы и попыталась повернуться к нему лицом, так как хотела смотреть в его глаза, когда он будет меня ласкать, но он остановил мои попытки, просто припечатав к столешнице. Я начала тяжело дышать. Боже! Я возбуждалась от его грубости, мне нравилось подчиняться ему. И даже сейчас: ни грамма нежности, но я уже вся полыхала огнем похоти и желания. И судя по его вздоху, он пальцами это все почувствовал. Дальше все происходило настолько быстро, что я даже не успевала мысленно переключаться на движения Андрея. Вот он довольно быстро стянул с меня джинсы, упало полотенце, в которое он был обернут, и резким движением вошел в меня, уже влажную и готовую его принять. Одной рукой он прижимал меня к столешнице, а другой водил по спине, вызывая целую гамму эмоций, все мои рецепторы стали настолько чувствительны, что от каждого прикосновения я готова была взорваться. Он начал движение внутри меня быстрыми толчками, я стонала, извивалась под ним… Андрей жестче и жестче входил в меня, затем схватил мои бедра руками, а я, свободная от его захвата, упёрлась локтями в столешницу и начала встречные движения. Когда одна его рука дотронулась до моей груди, я почувствовала, как чувство удовлетворения поднимается по моим ногам, мгновенно взрывается внутри меня и растекается под кожей прохладой. Я от невероятных ощущений начала тяжело дышать, а Андрей, сделав еще несколько движений внутри меня, зарычал и покинул мою плоть, обжигая мою спину своим семенем. Тяжело душа, он приблизился к моему уху и поцеловал, но резко дернулся.

– Твою мать! – я посмотрела на Андрея, который прижал тыльную сторону ладони к своему шву над губой. – Нескоро я смогу тебя поцеловать!

– Да ты и без поцелуев неплохо обходишься, – улыбнулась я ему. Он поднял мои джинсы до середины бедер, а сам, дотянувшись до салфеток, начал вытирать мою спину.

– Маечку придется в стирку выкинуть.

Я застегнула джинсы, посмотрела на Андрея, который не удосужился даже обернуть свои бедра полотенцем, он стоял и смотрел на меня, со смятыми салфетками в руках.

– Что? – спросила я, так как не могла понять его взгляда. Он подошел ко мне, обнял за талию и притянул к себе.

– Обещай, что никогда не уйдешь! – услышала над головой. Я подняла глаза на Андрея и тихо произнесла:

– Никогда! Обещаю!

– Ну, – ударил меня по попке и отошел, – где мой ужин?

– Штаны натяни, потом будет тебе ужин!

– Не командуй, женщина!

– Давай я тебя подожду внизу!

– Аль, не глупи! Заберем туфли, поздороваемся с мамулей и всё! Не жалеешь, что отказалась от девичника?

– Нет, я же сказала, что меня эта свадьба настолько вымотала, что я уже вообще ничего не хочу. Просто посидим… Как, кстати, тебя злой и страшный Бармалей отпустил?

– Он не страшный!

– То, что он злой, значит, признаешь?

– Да, ну тебя! – нажимаю на звонок. – Черт! Неужели никого нет дома?! Надо было позвонить сначала.

– А где твои ключи?

– Да в другой сумке оставила! Забыла, что придется туфли забирать. Ой, – дернула дверь, а та оказывается открыта. – Не поняла! Кто-то дверь что ли забыл закрыть?

Войдя в квартиру первым делом, конечно, наткнулись на коротконогого лапочку, который сразу же начал мурчать и прижиматься к мои ногам.

– Привет, лапатулька! Как же я соскучилась! Наверное, пора тебе переезжать, солнышко!

– Ну, да! Свиридов тебя одну еле терпит, так еще и кота! – усмехнулась подруга.

– Надо еще посмотреть, кто кого терпит! А где наша мама с Женькой, а, Принц? Не знаешь?

– Ути, пути…. Иди давай забирай свои туфли и едем ко мне.

В это время мы услышали странный шум со стороны кабинета отца, который навеял меня на неприятные мысли.

– Что это? – Алька схватилась за мою руку. – Может, дверь неспроста открыта была?

– Возможно. – Направилась в сторону кабинета, из которого послышался звук битого стекла.

– Мил, подожди. – Алька схватила меня за руку и потянула назад к выходу. – Давай вызовем милицию?

– Подожди! – прошептала я.

Мы, держась за руки, на носочках дошли до кабинета, я тихонько приоткрыла дверь и увидела разгромленный кабинет: на полу валялись папки, некогда стоящие на полках шкафа, стекла в дверях которого мелкими осколками валялись на полу; статуэтка, когда-то украшающая стол отца, теперь, разбитая на две части, также была на паркете; кожаное кресло было перевернуто и лежало у горшка с финиковой пальмой. Страх быть пойманной ворами парализовал все мои конечности, и я, затаив дыхание, прикрыла рот рукой. Но когда увидела бутылку виски на столе, а затем и Женьку, который, пошатываясь, стоял с опущенной головой, упираясь ладонями в стол, я поняла... О, черт!

– О, черт! – озвучила подруга мои мысли. Женька резко поднял голову и устремил взгляд в нашу сторону.

– Жень, ты чего?

Брат только усмехнулся, продолжая сканировать нас, а затем просто ошарашил меня своей фразой: таким злым я его еще никогда не видела!

– Что? Явилась? – это он мне что ли?

– Жень, что случилось?

– У подруги своей спроси! – махнул он рукой в сторону Альки. Я перевела взгляд с брата на подругу и увидела, как округлились глаза у Алины от его слов. Сначала мне показалось, что она была удивлена не меньше моего. Но! Когда она со страхом и неким сожалением в глазах посмотрела на меня, у меня в голове начали активно работать шестеренки.

– Аль, не хочешь мне ничего рассказать!

– Вперёд, Мила! – взревел брат. – Может она ТЕБЕ скажет хоть слово! Не надоело неприступность из себя строить? – Злобный тон Женьки я могла списать только на алкоголь, но весь бред, что он нёс, просто не укладывался у меня в голове. ТАКОГО Женю я не знала. От догадок, посетивших мою голову, у меня просто волосы встали дыбом.

– Мне никто ничего не хочет объяснить? – я перевела взгляд с Женьки на подругу, у которой в глазах начали собираться капли слез, и она просто развернулась и убежала в мою комнату.