Прасковья, чистой душе которой чужда была зависть, восхищалась ею вместе с другими, а Татьяна любила слушать чистое пение девушки, и вскоре они стали подругами. Неудивительно, что граф забрал Татьяну в Петербург, когда решил переезжать, – он знал, что для Прасковьи она ближе сестры.

Фактически, подруги по театру составляли весь круг общения Прасковьи – большую часть времени она проводила в стенах Фонтанного дома и выезжала главным образом в церковь.

Но, спустя некоторое время, Николай Петрович Шереметев, наконец, решил представить возлюбленную свету.

Конечно, он не мог представить ее как крепостную артистку, и решил устроить небольшую мистификацию. Заранее пустив слух, что из Франции приехала известная актриса неземной красоты, он пообещал устроить ее выступление на приеме в своем Фонтанном доме. Общество было заинтриговано, все с нетерпением ждали начала выступления.

И вот, наконец, загадочная артистка предстала перед публикой. Тонкая фигура, окутанная дымчатым шелком, появилась на сцене. На шее девушки сверкали фамильные драгоценности Шереметевых, и по залу пронесся шепот.

Неужели новая фаворитка графа? Но если он надел на нее украшения, верно, думает жениться?

Тем временем голос, выводящий слова французской песни, был настолько прекрасен, что шепот смолк. Все могли только наслаждаться прекрасным выступлением, но едва девушка замолчала, раздался голос:

Позвольте, но разве это не крепостная Шереметева? Не Прасковья Жемчугова? Мне кажется, я видел ее в Кусково, в одном из спектаклей.

Возмущению света не было предела. Распутство графу охотно простили бы, но такую верность и любовь – никогда. Слишком многие девушки мечтали выйти за него, слишком многие молодые вдовушки бросали в его сторону многозначительные взгляды, слишком многие беднеющие аристократы, имеющие дочерей на выданье, мечтали породниться с графом Шереметевым.

Подумать только, и он посмел надеть на эту крестьянскую девчонку украшения своей матери! Бедняжка Варвара Алексеевна, если бы она только могла это видеть!

Обман полностью раскрылся.

Теперь не могло быть и речи о том, чтобы Прасковья появилась на сцене. От переживаний девушка слегла. К тому же из-за сырого климата Петербурга обострился наследственный туберкулез, и она совершенно потеряла голос.

Прасковья все больше времени проводила в слезах. Мало она натерпелась насмешек от своих же, от крестьян, пока жила в Кусково?! Мало над ней насмехались, дразнили ее, кричали обидные слова?! Теперь и в Петербурге на нее ополчились, да не крестьяне уже, а дворяне, которые прежде рукоплескали ей на спектаклях и восхищались ее голосом – голосом, которого теперь у нее не стало.

Сидя в одиночестве, она вновь и вновь вспоминала счастливые девять лет, которые провела с Николаем. Вспоминала их первую встречу – что было бы, если бы тогда, встретив Николая в поле, она отказала графу? Спокойная жизнь в деревне, дети, покой и уважение.

Слова сами возникли в голове, и она потянулась дрожащей рукой за пером и бумагой. Перед глазами встали родные пейзажи Подмосковья, лица подружек. Вспомнила она и Ивана, за которого хотели отдать ее замуж. Строки возникали на бумаге из ниоткуда, будто сами собой:

Но ведь не просит ее барин замуж за себя, и никогда не попросит – не бывало такого, чтобы граф женился на крестьянке, пусть уже и не крепостной, а вольной. И Прасковья снова залилась слезами.

Граф тем временем не находил себе места и понимал, что не может, даже в угоду всему свету, расстаться с возлюбленной. Он закрыл свой театр, по просьбе примы назначив актрисам приданое. И, наконец, решился на обман.

Граф Шереметев решил найти доказательства того, что предки Прасковьи Ивановны происходили из «благородного сословия».

В этом деле ему помогали самые доверенные служащие – крепостной стряпчий Никита Гаврилович Сворочаев и Меркулов, «служитель дома» обер-камергера и действительного статского советника князя Александра Михайловича Голицына, с которым граф поддерживал дружеские отношения.

Найди обедневший дворянский род, – говорил граф Меркулову, – который согласился бы за хорошую плату приписать отца и деда моей Прасковьи к своей фамилии. В западных губерниях империи есть, я слышал, несколько родов шляхтичей Ковалевских, так ты их мне отыщи. Помочь может Алексей Федорович Малиновский, директор Главного архива. Он и сам, как говорят, когда-то себе так родственников нашел, чтобы должность хорошую занять, так что ты ему заплати, он и не откажет.