– У-у, – взвыл живчик, схватившись здоровой рукой за поврежденную, поднеся ее к лицу.

Пользуясь тем, что его крепко держит великан, Виктор вскинул ноги и сдвоенным ударом в грудь отбросил противника в сторону. Отлетев на метр, живчик с силой ударился в один из бетонных столбиков, поддерживающих подъездный козырек, и, отпружинив, рухнул лицом вниз на асфальт.

Великан, заревев по-звериному, из всех сил сдавив пленника, оторвал его от земли и поднял вверх, от ярости он даже не понял (в отличие от противника), что подставился. Когда голова Виктора оказалась на уровне головы верзилы, он снова склонил подбородок к груди, а потом резко отбросил ее назад. Удар сопровождался хрустом ломающихся хрящей, и сразу же хватка ослабла. Савченко тут же поднырнул вниз и, согнувшись, швырнул через себя великана, а когда тот распластался на спине, маховым ударом, каким колют кирпичи, обрушил на темечко здоровяка кулак…

Виктор выиграл и этот поединок, но скрыться времени уже не было. Он сделал несколько поспешных шагов к углу дома, но навстречу ему выбежал омоновец в камуфляже, бронежилете, черной маске, ботинках-берцах и с автоматом на изготовку.

На этот раз реакция подвела юношу, приклад автомата врезался беглецу в солнечное сплетение. Когда он согнулся от невыносимой боли пополам, омоновец добавил еще раз плашмя прикладом, как лопатой, в спину. Мощный удар сбил парня с ног, но из-за того, что контурный приклад был обмотан на армейский манер изолентой, где было уложено несколько индивидуальных пакетов, оказался недостаточно сокрушительным. Едва рухнув на землю, Виктор попытался встать, но омоновец, направив в лицо раструб своего «АКСУ», зарычал:

– Лежать! Застрелю, паскуда.

Через несколько секунд из-за угла дома появились двое других омоновцев. Совместными усилиями заломив беглецу руки за спину, они надели наручники, и тут, как по мановению волшебной палочки, двор наполнился милицейскими чинами, стаей прожорливых, как пираньи, журналистов, охотников за информацией, которым милицейские чины с нескрываемым удовольствием давали интервью.

Потом появились милицейские машины, авто «Скорой помощи», и добрая тетенька-врач приводила в чувство невезучих участников группы захвата.

Мгновенно собравшаяся толпа зевак ловила каждое сказанное журналистам кем-то из милицейского начальства слово и тут же обсуждала услышанное.

«Киллера поймали», – радостно сообщали вездесущие мальчишки. «Слава богу, одним меньше», – радостно крестились оптимисты. «Все равно отвертится, бандит», – не верили в справедливость пессимисты. «Стрелять надо их, вот тогда не откупятся», – добавляли третьи, те, кто еще помнил сталинские чистки.

В общем, в разгаре был обычный для милиции рабочий день.

По возвращении к месту постоянной дислокации бригады морской пехоты Северного флота контрактнику старшему сержанту Федорову не удалось сразу уволиться. Сперва оформляли документы на погибших в том последнем бою. По согласованию ФСБ и Министерства обороны, близким погибших в этой секретной операции полагалась пенсия, документация также заняла немало времени. Потом занимались отправкой павших на родину. У Дяди Федора двое погибших ребят были из Псковской области и из Ярославля. И в обоих случаях ему пришлось их сопровождать.

Двух офицеров и одного прапорщика похоронили со всеми почестями на гарнизонном кладбище поселка Спутник. Несмотря на подписку о неразглашении, все же кое-какие слухи, будоражащие умы, поползли по бригаде и цивильным окрестностям. Сперва это не на шутку встревожило начальство, но вскоре слухи дополнились такими небылицами, что от правды не осталось и следа.

Комбата Вавилова и начальника штаба батальона вскоре отозвали в Москву. И, как рассказал впоследствии Дяде Федору знакомый прапорщик-«секрет-чик», их повысили в звании, одного оставили в разведотделе главного штаба ВМФ, другого с повышением отправили на Краснознаменный Тихоокеанский флот.

Наконец, закончив все свои дела, Дядя Федор подал рапорт на увольнение. Комбриг со вздохом подписал его и тут же распорядился, чтобы документы были готовы, как и выплата, в полном объеме.

В назначенный срок, попрощавшись с сослуживцами, переодевшись в парадную форму с орденами и медалями, старший сержант Федоров чинно направился в штаб бригады. Встречавшиеся ему по пути морпехи первыми отдавали честь, независимо – офицеры, прапорщики или рядовой состав.

В штабе его ждал сам комбриг. Взглянув на награды разведчика, он воскликнул:

– Вот это я понимаю, иконостас. Настоящий герой.

После того как комбриг, встав со своего места, пожал руку герою, улыбка сползла с его лица. И несвойственным полковнику виноватым тоном он произнес:

– Документы и деньги штабисты подготовили, но тут такое дело, Николай Николаевич. Сегодня утром заходил начальник особого отдела, взял документы и сказал, что у него есть пара вопросов. Сам понимаешь, особый отдел.

– Конечно, – кивнул разведчик и направился в особый отдел, благо идти было недалеко.