Любаньку отпустило.

— Нет, ты пойми! Я хочу свое дело. Свое, понимаешь? — Любка обняла подружку. — Вот ты… И Вадик у тебя крутой, и ты при деле. Я тоже так хочу.

— По большому счету ты, конечно, права, — согласилась Лерка. — Кирилл твой полное говно. А Эдик этот… сегодня он есть, а завтра его нет… Пока дает, бери. Мужиков надо доить до последнего. На что они еще и нужны-то? А ведь мы не молоденькие уже. Может, это твой последний шанс.

На этих словах Любка заскулила и расплакалась, как девчонка. Лерка попыталась утешить ее и достала из холодильника четвертушку водки. Захмелев, подруги спели на два голоса все куплеты про тонкую рябину, пробовали было затянуть еще про кудрявую, но тут из школы вернулся Боб, и Любанька засобиралась.

Подружки еще раз расцеловались в прихожей, Любка прижала к пышной груди голову Боба, обслюнявила его, причитая: «Бобочка мой, мальчик маленький!» — и, окрыленная, удалилась.

Ровно через три дня в десять утра у Любки на пороге нарисовался «Эдик».

Она глянула на него и обмерла — «Эдик» оказался приятелем того самого Гасана, которого она обчистила в Доме кино на триста баксов. Бесстрастно взглянув на нее из-под черных сросшихся бровей, «Эдик» прошел в комнату и вывалил на стол пачки долларов.

— Завэрни во что-нибудь, и поэхали.

Любка ухватилась за край стола, не в силах оторвать взгляд от такого количества зеленых купюр.

— Давай, красавица, шевелись, врэмени нэту.

Любаня взяла себя в руки и выразила желание сначала пересчитать деньги.

«Эдик» ухмыльнулся и подвинул к ней всю кучу.

Перед ней лежали восемь пачек стодолларовых банкнот, перетянутых черными резинками. В каждой пачке было ровно тысяча долларов.

— Все верно. — Любаня взяла ручку и взглянула на мрачного кавказца. — Надо бы расписку составить.

— Нэту врэмени, потом распишешься. Кровью. — «Эдик» гортанно рассмеялся.

Любаня схватилась за сердце и тихо опустилась на стул.

— Шютка. Поэхали, — торопил ее «Эдик».

— Да, конечно. — Любка достала из кармана халата таблетку валидола и положила ее под язык. — Сейчас, вот только переоденусь… — Она растерянно огляделась. — Выйдите, пожалуйста, на минуту.

— Ладно. Давай поскорэй, и завэрни это все. — Кавказец вышел в коридор.

Любка прикрыла за ним дверь и прислушалась. Судя по рассохшемуся скрипу, «Эдик» уселся на старую табуретку. Тогда Любаня сбросила халат, метнулась к гардеробу и открыла дверцу. Первым делом она схватила со стола одну пачку и засунула ее под постельное белье, где обычно хранила свои сбережения. Затем, быстро окинув взглядом комнату, она нашла яркую картонную коробку из-под Коляшкиного плеера, сложила туда оставшиеся деньги, предварительно упаковав их в непрозрачный полиэтиленовый пакет, и запихнула коробку в хозяйственную сумку. Потом натянула джинсы и широкий свитер и вышла в коридор.

— Все готово, можем ехать. — Она приоткрыла сумку и указала на цветную коробку: — Годится?

«Эдик» глянул внутрь, запустил волосатую лапу в сумку и зачем-то попробовал коробку на вес. Удостоверившись, что все в порядке, он поднялся с табурета:

— Нормально. Поэхали.

Мысленно перекрестившись, Любаня натянула свое задрипанное пальтишко и вышла на лестничную площадку, пропустив «Эдика» вперед. Боясь поднять глаза на грозного «любовника», Любаня молча спускалась за ним по ступенькам. У подъезда стояла серая «Волга». «Эдик» усадил Любаню назад. Она сначала заартачилась, но пред мрачными «Эдиковыми» очами сразу сникла и глупо заулыбалась:

— Ведь вы вроде как ухажер мой. Как-то неправдоподобно, что я назаду, — со страху Любка вдруг заговорила, как выпускница слесарного ПТУ.

— Скажешь, укачивает, — отрезал «Эдик».

Он включил зажигание, и они отправились к Галдиной.

— Ого, какой у тебя кавалер! Прямо Мимино! — весело щебетала Лерка, устроившись рядом с Любаней и разглядывая мрачного красавца в зеркало заднего вида. — Вы всегда такой неразговорчивый? Давайте знакомиться. Я — Лера. А вы, значит, тот самый Эдик?

— Эдик, — кивнул кавказец.

— Любашка много про вас рассказывала…

— Лер, перестань, — оборвала подругу Любка. — Он у меня добрый, просто всю ночь не спал, устал очень.

— Оно и понятно. У тебя тоже видуха измотанная, — подтрунивала Лерка.

Любка покраснела, «Эдик» выдал некое подобие улыбки.

— А где же «Мерседес»? — не унималась Лерка.

— В рэмонте.

— Хорошо, что он у вас не один.

— Канэшно.

Спустя минут сорок они оказались в районе «Бауманской», где находилась юридическая контора, в которой Галдина заключала договор об аренде. «Эдик» остался в машине, а Любка с Леркой отправились по кабинетам. Через час они вышли, и «Эдик» повез их в налоговую инспекцию.

Теперь уже Лерка осталась в машине, а Любаня с «Эдиком» прошли в пятнадцатую комнату. При виде Любанькиного «ухажера» инспектор Ирина Андреевна расплылась в угодливой улыбке, пригласили их пройти и заперла дверь. «Эдик» угрюмо молчал, а Ирина Андреевна, нацепив на нос очки в золотой оправе, деловито разбирала Любкины бумаги. Не прошло и получаса, как все документы были окончательно переоформлены на Любаню.

— Благодарствуйте, — Любке никак не удавалось сменить стиль. Она суетливо перетаптывалась, полагая, что тетке надо «всунуть», и озиралась на «Эдика».