Шрифт:
Тихо плачет. Поэт поднимается на мост из аллеи.
Поэт
О, заклинаю вас всем святым!Вашей тоской!Вашей невестой, когдаЕсть невеста у вас!Скажите, была ли здесьВысокая женщина в черном?Звездочет
Грубые люди! Оставьте меня.Я женщин не вижу с тех пор,Как пала моя звезда.Поэт
Понятна мне ваша скорбь.Я так же, как вы, одинок.Вы, верно, как я, – поэт.Случайно не видели ль выНезнакомку в снегах голубых?Звездочет
Не помню. Здесь многие шли,И очень прискорбно мне,Что вашей не мог я узнать…Поэт
О, если б видели вы, —Забыли б свою звезду!Звездочет
Не вам говорить о звездах;Чересчур легкомысленны вы,И я попросил бы васВ мою профессию нос не совать.Поэт
Все ваши обиды снесу!Поверьте, унижен яНичуть не меньше, чем вы…О, если б я не был пьян,Я шел бы следом за ней!Но двое тащили меня,Когда я заметил ее…Потом я упал в сугроб,Они, ругаясь, ушли,Решившись бросить меня…Не помню, долго ль я спал…Проснувшись, вспомнил, что снегЗамел ее нежный след!Звездочет
Я смутно припомнить могуПечальную вещь для вас;Действительно, вас вели,Вам давали толчки и пинки,И был неуверен ваш шаг…Потом я помню сквозь сон,Как на мост дама взошла,И к ней подошел голубой господин…Поэт
О, нет!.. Голубой господин…Звездочет
Не знаю, о чем говорили они.Я больше на них не смотрел.Потом они, верно, ушли…Я так был занят своим…Поэт
И снег замел их следы!..Мне больше не встретить Ее!Встречи такиеБывают в жизни лишь раз…Оба плачут под голубым снегом.
Звездочет
Стоит ли плакать об этом?Гораздо глубже горе мое:Я утратил астральный ритм!Поэт
Я ритм души потерял.Надеюсь, это – важней!Звездочет
Скорбь занесет в мои свитки:«Пала звезда – Мария!»Поэт
Прекрасное имя: Мария!Я буду писать в стихах:«Где ты, Мария?Не вижу зари я».Звездочет
Ну, ваше горе пройдет!Вам надо только стихиКак можно длинней сочинять!О чем же плакать тогда?Поэт
А вам, господин звездочет,Довольно в свитки своиНа пользу студентам вписать:«Пала Мария – Звезда!»Оба грустят под голубым снегом. Пропадают в нем. И снег грустит. Он запорошил уже и мост, и корабли. Он построил белые стены на канве деревьев, вдоль стен домов, на телеграфных проволоках. И даль земная, и даль речная поднялись белыми стенами, так что все бело, кроме сигнальных огней на кораблях и освещенных окон домов. Снежные стены уплотняются. Они кажутся близкими одна к другой. Понемногу открывается —
Третье видение
большая гостиная комната с белыми стенами, на которых ярко горят электрические лампы. Дверь в переднюю открыта. Тоненький звонок часто извещает о приходе гостей. На диванах, креслах и стульях уже сидят хозяева и гости; хозяйка дома – пожилая дама, как бы проглотившая аршин; перед нею – корзинка с бисквитами, ваза с фруктами и чашка дымящегося чаю; против нее – глухой старик с глупым лицом жует и хлебает. Молодые люди, в безукоризненных смокингах, частью разговаривают с другими дамами, частью толпятся стадами в углах. Общий гул бессмысленных разговоров. Хозяин дома встречает гостей в передней и каждому сначала деревянным голосом кричит: «А-а-а!», а потом говорит пошлость. В настоящий момент он занят тем же.
Хозяин дома (в передней)
A-a-a! Ну и закутались же вы, батюшка!
Голос гостя
И холод же, доложу я вам! В шубе – и то замерз.
Гость сморкается. Так как разговор в гостиной почему-то исчерпался, слышно, как хозяин конфиденциально говорит гостю:
Хозяин
А где шили?
Гость
У Шевалье.
Из двери торчат фалды хозяйского сюртука. Хозяин рассматривает шубу.
Хозяин
А сколько платили?
Гость
Тысячу.
Хозяйка, стараясь замять разговор, кричит:
Хозяйка
Cher [29] Иван Павлович! Идите скорее! Только вас и ждали! Вот, Аркадий Романович обещался нам сегодня спеть!
Аркадий Романович, подходя к хозяйке, делает различные жесты, долженствующие показать, что он невысокого о себе мнения. Хозяйка жестами же старается показать ему обратное.
Молодой человек Жорж
Совершенная дура твоя Серпантини, Миша. Так танцевать, как она вчера, значит – не иметь никакого стыда.
29
Дорогой (фр.).