Автомобилисты спорили так долго, что Дюк, все время неотрывно глядевший на компаньона, почувствовал, что от напряжения вот-вот упадет в обморок. Он извинился и вышел в уборную. Там нервы отказали ему окончательно. Сидя в уборной, закрыв лицо руками, прислушивался он к гулу голосов, понимая, что ни под каким видом не сможет выйти к автомобилистам с такой физиономией. Наконец, судя по всему, собрание было окончено.

В курительной комнате задержались только Д.Э. Саммерс, английский посол и представитель «Роллс-Ройс». Дюк стоял в холле и делал вид, что занят своими перчатками. Потом — что читает записную книжку. Наконец, Джейк засмеялся, джентльмены пожали друг другу руки и Д.Э. бодрым шагом направился к компаньону.

— Второе пари? — спросил Дюк измученным голосом. — С послом? Ты что, рехнулся?

— Пятьсот гиней, — подтвердил молодой головорез.

— Восторгова мало, — Джейк затолкал в рот булку, которую в этот раз принес без всякого беспокойства. — Нужны еще люди для маскировки. Человек восемь. Все они должны водить «Модель-Т» и не должны лезть не в свое дело.

— Иностранцы, — М.Р. взял вторую булку.

— Нелюбопытные.

— Но азартные.

— Жадные.

— Или хотя бы бедные.

Последнюю, третью булку разорвали пополам и мгновенно сожрали. Д.Э. Саммерс побарабанил по столу пальцами.

— И трусливые, — добавил он. — Из тех, знаешь, кто ни во что не встревает в смысле как бы не было хуже. Но главное: достаточно плохо говорящие по-русски.

— Нет, — ответил на это Дюк. — Не могу. Просто ума не приложу, что это за люди и где мы их возьмем. Таких вообще не бывает!

— Кураж, сэр. У нас три недели в запасе.

— Кураж-то, конечно, кураж. Однако, нужна полная готовность.

— Пойду пока что, — Саммерс начал подниматься из кресла, — поболтаю кое о чем с нашим представителем прессы.

— Кстати, сэр, — заметил ему в спину компаньон, — отлично придумано — газетные слухи с твоей родословной. Пастор, конечно, из справочника?

Джейк одернул жилет.

— Не поверите, я здесь ни при чем. Это все Восторгов.

— Скромник, — усмехнулся Маллоу. — Ну что же, полагаю с прессой нам повезло.

— Головоломка, сэр! Я же говорил.

— Эту, — сказал М.Р. Маллоу, закончив смотреть фотографический альбом.

У него совсем не было времени: меньше, чем через час нужно было быть на Obvodny Kanal, на фабрике «Treugolnik». Но проехать мимо высококлассного борделя, о котором говорил профессор, и который так удачно оказался почти что по пути (под носом у графа!), он не мог. Izvozchik, остановивший экипаж возле приличного каменного дома со швейцаром, хмыкнул, причмокнул, и М.Р. понял, что не ошибся. Воображение рисовало ему какие-то немыслимые оргии, буйных девиц, отплясывающих без панталон и прочую разнузданную роскошь. Внутри, однако, оказалось довольно сдержанно: со вкусом обставленный салон, бар на американский манер, рояль, и та тишина, которая свидетельствует не только о респектабельности, но также и о превосходной звукоизоляции.

— Элеоно-ор! — позвала мадам.

Послышались торопливые шаги, портьеры раздвинулись и в комнату вошла настоящая Лорелей: тонкая, белокурая, голубоглазая, с прямым коротким носом, алым ртом — прелесть! Черты лица были, пожалуй, резковаты, да и жестковаты, но в этом был свой шарм. На губах феи блуждала улыбка немножко сонная.

— Йа-а?

— Немка, — подумал М.Р. — Жаль. Ну да ладно, зато хорошенькая.

Мадам сказала девице по-русски. Девица повернулась и пошла. У самого выхода она раздвинула портьеры и вопросительно посмотрела на американца.

За все время, которое понадобилось, чтобы подняться с феей любви в ее комнату, она не произнесла ни одного слова, в комнате долго снимала кружевные перчатки, пока не уложила их на туалетный столик. Принялась за платье.

— Мадемуазель, — засмеялся М.Р., — ну зачем же сами? Я с удовольствием…

Он уже занялся крючками на спине платья.

— …с удовольствием вам помогу.

Крючки были мелкие, было их много, а девица, несмотря на то, что ей велено было стоять смирно, все время оборачивалась. Наконец, волнующий процесс приблизился к завершению. Но приступить к делу американцу не дали: девица сняла платье и принялась развешивать по спинке кровати.

— Мадемуазель! — застонал Маллоу. — Что же вы со мной делаете!

Девица, однако, не впечатлилась. Она не понимала французского. Она взялась за корсет.

— Да черт с ним! — прорычал Маллоу по-английски и повалил девицу на простыни.

— Вай! — взвизгнула та.

Маллоу сел. Он уже ничего не понимал в этой проклятой России. Белокурая девица показала на прическу, взглядом дала понять, что с парикмахерским творением следует обращаться бережно и принялась приводить свои завитушки в порядок.