— Нет, — огрызнулся коммерсант.

— Ну, так бы сразу и сказал, — Вандерер судорожным движением достал портсигар, закурил трясущимися пальцами и спросил: — Невеста?

— Да вам-то что! — взвился коммерсант.

— Я мог бы избавиться от тебя, засранец. Это было бы проще всего. Но, дьявол меня раздери, Эдна, — Вандерер сделал короткое движение головой. — Пойдем куда-нибудь, выпьем.

Пара репортеров нахально подошла совсем близко, и он заорал:

— Убирайтесь! Без комментариев! Уберите их, Хэтфильд!

Последнее, что слышал Саммерс, удаляясь с Вандерером в сторону бара, слова Кори:

— Господа, в чем дело? Ничего не случилось, господа. Девочка поцеловала дядю на прощание. Расходитесь.

Охрана осталась снаружи, чтобы, как выразился Вандерер, даже крыса не могла проскользнуть.

— Послушай, в самом деле… — говорил он. — Что, нельзя пить? А, ты же болен, — он мрачно смотрел, как Саммерс придвигает к себе стакан сельтерской. — Ладно, давай о деле.

Он окинул коммерсанта взглядом.

— Мне сообщили, что ты хотел устроить свои дела выгодным браком. Так оно и есть, а?

— Это было для отвода глаз, — отмахнулся Саммерс. — Подсунули вам письмо, чтобы вы наблюдали за мной, а не за раскопом.

Вандерер недовольно замолк. Затем устало махнул рукой.

— Нельзя сказать, что я доволен развитием событий, но… Что поделать, у меня дочка. Пустое место. Пат. Я уже давно свыкся с мыслью, что отдам ее за того, кого она полюбит.

Коммерсант пожал плечами.

— Я бы на вашем месте не волновался. Времени у нее много, через какой-нибудь год она не вспомнит даже, как меня звали, а когда придет время выдавать ее замуж…

Но Вандерер словно его не слышал.

— Знаешь, что меня терзает?

Нефтяной магнат отставил стакан с виски и приблизил свое лицо к лицу коммерсанта.

— Навидался я отпрысков в очках. И это называют золотой молодежью? Куча бесполезного мусора. Дохляки. Слизни. Все эти балы и вечеринки, эта идиотская Студия Искусств — черт с ним. Пусть девчонка занимается всякой бесполезной ерундой. Пускай она рисует, танцует, фотографирует — это так и нужно. Но, — у него заклокотало в горле, — я понял, что получу точно такого и и ее мужа!

Вандерер тяжело дышал. От него пахло виски. Мысли, очевидно, давно бродившие у него в голове, напоминали поднимающееся тесто.

— Вероятность этого очень велика, — волосатые пальцы отбивали дробь по столу. — Так вот я подумал. Это серьезно. Я уже давно боюсь, что кто-нибудь из этих прыщавых очкариков сыграет ту роль, которую сейчас сыграл ты. Человек, пусть совершенно неподходящий, но хоть на что-то способный. Ты хотя бы попытался меня обдурить.

Он схватился за голову и забормотал:

— Господи, хоть что-то!

Саммерс потрясенно молчал.

— Так, — произнес он, наконец. — Слушайте, мы просто оба переволновались. Давайте остынем, придем в себя и потом, на свежую голову…

Внезапно Вандерер вскочил и сгреб коммерсанта за воротник.

— Иди, — прошипел он, — и скажи моей дочери, что ты на ней женишься, или я тебя уничтожу!

Джейк с трудом подавил нервный смешок.

— Шутите, — с трудом выговорил он.

Но зверское лицо промышленника не было лицом шутника. Волосатые руки с пальцами, похожими на сардельки, крепче сгребли лацканы его пиджака.

— Не расстраивай тетушку, гуманист комнатный! Ей не понравится, когда любимого племянника не найдет ни полиция, ни детективы! Ты понимаешь, о чем я?

У Саммерса кружилась голова и звенело в ушах. Он был еще слаб после болезни.

— Но я совсем не тот, за кого себя выдаю! — выдавил он.

— На*****! — отмахнулся нефтяной магнат. — Твоя биография не имеет значения. Ею займутся профессионалы. Соглашайся.

Голос его как будто отдалился, сделался выше, замелькали темные пятна. Они росли, сливались и расплывались, закрывали тяжелое лицо миллионера.

— Да, мистер Вандерер, — сквозь звон произнес коммерсант.

Его выпустили.

— Поехали в отель, — произнес промышленник. — Завтра утром рейс на Мальту. Мне нужно показать тебя жене.

Он продолжал говорить, но Саммерс его не слышал. С трудом держась на ногах, он сел сначала на стул, потом дошел до такси, где получил возможность откинуться на спинку сиденья, проклял все на свете, пока мотор трясся по дороге, вылез, поднялся по ступеням отеля, посидел, пока происходила обычная суета, на диване в холле и, наконец, оказался в кровати.