– Это хорошо, когда что угодно,- раздался удаляющийся голос.

Вот ведь, зараза, ещё и дразнится!

Странное ощущение, странный разговор, да и вообще эти два последних дня наполнены необычным. Будто бы я и не я одновременно. Расставляла посуду, а сама всё думала, думала , перебирала всплывающие моменты памяти. Хорошо, что родителей нет поблизости, иначе бы МА или ПА расценили его присутствие не как простое дружеское, а скорее сердечное. Но что наиболее вероятно, учинили мне допрос с пристрастием на тему знакомого мужчины в квартире без Катрины. И, думаю, они одобрили бы выбор, ведь МА частенько с удовольствием беседовала с Севой о животных нашего края, тепло отзывалась о парне, впрочем как и о его сестре Катрине.

– Лик, ты чего, животину завела?- Голос человека, поселившегося в моих мыслях в последнее время, был обычным, но что-то звучало в нём не так. И я не могла выразить это словами, лишь ощущение натянутой струны, не более.

– Кого? Не поняла,- кричать с кухни было неудобно, не в глухом лесу, и автоматом закинув посудное полотенце на плечо, пошла к нему. Севка рассматривал клок шерсти, что ещё днём я так старательно изучала и завернула в салфетку. Завернула хорошо, уж в этом больше чем уверенна , значит, кое-кто сунул в неё свой любопытный нос.

– Да вот, - он показал на небрежно раскрывшуюся салфетку, из которой торчала шерсть. Наде же быть такой вороной , забыла !

– А это, нет , не от моей зверюшки. Это прилипло к твоей одежде, и я думаю в лабораторию отдать. А то мало ли скотина нападавшего больная. Там чумка или ещё какая дрянь. Да и потом какое-никакое доказательство.

– Доказательство чего?- Янтарные глаза сузились и вытянулись, напоминая звериные , а скривившаяся улыбка говорила о его сомнениях в моих умственных способностях.

– Элементарно, Ватсон. Или ты считаешь, что я не поняла, почему ты не говоришь о нападавшем?

– Ну-ка, интересно , озвучь.

– Ты его узнал, того владельца собаки. Шерсть не кошачья, точно. И не хочешь мне почему-то говорить , а ведь это может быть очень опасно. Да и у нас в подъезде животных с такой окраской нет, значит, это кто-то чужой, и скорее всего не знакомый мне. Вообще не припомню, чтобы кто-то такую псину держал.

– Значит, говоришь, чумка,- расхохотался Всеволод и вытер рукой глаз, словно на слезу пробило..

– А что?- Нет, ну почему он так ржет!

– Выкинь и не позорься, никакой собаки такой окраски не было. Это случайно прицепилось. Может с улицы,- он небрежно скомкал салфетку и бросил все обратно на стол.

– А с какой была?
– Честное слово, злость закипала и очень быстро, и хотелось отчаянно треснуть кое-кого по наглой физиономии полотенцем , что аккуратненько примостилось на плече.

– Никакой , не сходи сума. Никакой собаки там не было, ясно! Я же сказал, что разберусь, значит так и будет.

Ну и ладно! Ну и пожалуйста! Раз не хочет, чтобы ему помогла, то наплевать. Я молча повернулась, прихватив с собой злополучный клочок , и выкинула его в мусорное ведерко. Какое-то время в комнате стояла полная тишина, но легкое монотонное постукивание по клавишам ноутбука подсказало, чем занят Севка.

Закончив с делами на кухне, я отправилась в свою комнату почитать, а заодно не мешать и не доставать Всеволода разговорами и расспросами. Кого он увидел? Ведь не скажет, раз уперся. Завалившись на диван , включила настольную лампу, принялась за книгу и… уснула.

Проснулась с твердой уверенностью, что меня кто-то разглядывает, и открыла глаза. Он стоял надо мной и смотрел. Просто, прямо. Не смеясь и не умничая. Какой же он…

– Что? Я уснула,- неловкость и тут же первый порыв - встать. Он не дал мне, схватив за плечи и вдавив в постель. Присел, склонился надо мной, не отпуская и рассматривая, как будто впервые увидел. Мне не было страшно, потому что и ежу понятно, что за этим следует. Я боялась себя, не его. Огненные змеи медленно напоминали о своем присутствии, разворачиваясь и разгораясь внизу живота.

– Ты знаешь, что очень красивая?- Х риплый голос и взгляд, такой необычный и вместе с тем знакомый. Он пальцами поддел прядь моих волос , что своевольно разметались по подушке и намотал её себе на руку. Затем глубоко вдохнул , удивление мелькнуло в его глазах.

– Ну, ты говорил, помню,- отчаянно захотелось прикоснуться, и я сжала руки, все еще сопротивляясь самой себе. Зачем? Глупая, ведь к нему тянет , давно и это не шутка.

– Повторяюсь, наверное, старею,- уголок его губ скривился, но это была не улыбка, нет. Скорее болезненная гримаса. Желтые, а ещё точнее ставшие янтарнымиглаза прожигали, словно он видел меня насквозь.