— Но послушайте, капитан! — возмутился Крюгель. — Это же слова из песни, которую горланили штурмовики Рема! Ни в какие ворота не лезет!

— Пароли придумываю не я! — рассмеялся Пихлер, — К большому сожалению. Так же, как и весь инструктаж, который вы слышите. Это почти дословно монолог графа фон Штауффенберга. Ну, конечно, исключая некоторые незначительные комментарии — признаюсь, они мои. Кстати, у меня от природы феноменальная память. Я, например, знаю наизусть родословные всех германских императоров, все битвы, в которых участвовали немцы, начиная с наших дальних предков. Включая все цифры — это еще из школьных учебников. Хотите проверить?

На этот раз рассмеялся Крюгель:

— Ну зачем же, капитан! Я вам верю, И вообще, я вижу, вы обстоятельный малый. Вот только объясните мне, какой же болван придумал устроить секретный испытательный полигон под самым носом у русских? Ведь они уже подходят к старой границе с Польшей.

— Как сказать! — Пихлер многозначительно щелкнул пальцами. — Может, это придумал вовсе не болван. Не зря же англичане до сих пор не могут найти этот полигон. Ищут где угодно, но только не там, не у самого Восточного фронта. А придумал это, как рассказывают, сам рейхсфюрер Гиммлер. При этом он будто бы сослался на русскую народную мудрость, которая у них называется пословицей: «Чем ближе к церкви, тем дальше от бога». Каково? Надеюсь, как специалист, работавший у русских, вы оцените тонкость и изящество данной мысли? Плюс превосходный юмор.

Крюгель задумался: да, тут был резон… Проделано поистине с русской хитростью, которую умеют прятать так, что иногда и сами потом не могут найти.

Слушая сидящего рядом за рулем капитана Пихлера, Крюгель вдруг поймал себя на том, что по обычной своей привычке сравнивает его с кем-то из знакомых раньше людей. Кого же он так сильно напоминает?

Ну конечно белозубого майора-танкиста, бахвала-эльзасца из эсэсовской дивизии «Тотенкопф» [7] ! Где теперь самоуверенный и дерзкий «спортсмен войны»? Сгорел ли в танке, подорвался на мине или, может быть, после Богодуховского танкового побоища попал в плен испилит бревна на какой-нибудь сибирской лесосеке?

Его фамилия, кажется, была Бренар… (ну да, полуфранцузская, как и у многих эльзасцев). Чем же схожи с Карлом Пихлером? У того и у другого есть нечто от ребячливости, от мальчишеской показной бравады. Тот, помнится, вот так же глубокомысленно и важно хмурил белесые брови, чуть ли не отчитывая приехавшего «штабиста» Крюгеля — это было в дубняке под Обоянью в момент критического перелома операции «Цитадель». Правда, капитан Пихлер более деликатен, но и у него в каждой фразе звучат поучительные нотки прямо-таки генеральского уровня.

С Бренаром они, пожалуй, одногодки — молодые немцы, одинаково самозабвенно влюбленные в технику, прикипевшие к ней уверенными, властными ладонями.

Но как полярно далеки друг от друга! Если внешне оба безоглядные патриоты Германии, способные не колеблясь пойти на самопожертвование во имя нации, то мотивы у них совершенно разные, даже непримиримо враждебные.

Где же истина, где и в чем подлинные нравственные ценности, где те незамутненные пропагандой истоки, из которых рождается не напыщенная тарабарщина лозунгов, а поступки, дела, совершаемые с распахнутой настежь душой?..

Все-таки Карл Пихлер счастливее Бренара, и не только потому, что правильнее, вернее понимает существо своего долга. Его оптимизм искренен и прочен, ибо базируется на убежденности, в то время как показная лихость танкиста Бренара была лишь внешним налетом, «косметической пудрой» собственного самоутверждения.

Впрочем, может быть, Пихлер не только точно, дословно передавал Крюгелю инструктаж полковника фон Штауффенберга, но и интонации его голоса? (Клаус ведь любит подбросить металла в каждую фразу — для звонкости, весомости!)

Тем более что речь шла о деле сугубо серьезном, чреватом многими опасностями. Главная из них состояла в том, что над «Хайделагером», как и вообще над всей системой производства «оружия-фау», черным крылом нависла зловещая тень самого Гиммлера. Еще летом прошлого года рейхсфюрер потребовал от генерального конструктора Вернера фон Брауна передачи всех работ над Фау-2 под контроль СС, но получил категорический отказ. Сразу же посыпались доносы, в ход пошли угрозы и шантаж, на Пенемюнде зачастили проверочные комиссии. А воспользовавшись трагедией 18 августа, Гиммлер все-таки добился назначения бригадефюрера СС Каммлера руководителем строительства и испытания ракет. Что касается «Хайделагера», то там всеми делами, по сути, полновластно заправляет фельдкомендант СС штурмбанфюрер Макс Ларенц, давний знакомый рейхсфюрера.

— Опаснейший человек! — предупредил Пихлер. — Мастер тонких, хитрых провокаций. Вежлив и деликатен, но за этим — крайняя жестокость. Не пьет, не курит, с женщинами осторожен. Слабости: хвастлив, чувствителен к лести. Считает себя знатоком человеческой психологии, любит давать краткие характеристики — «убийственные», как он называет. Учтите, на всем этом можно сыграть, И еще одна страсть Ларенца — коллекционирует антикварные миниатюры, преимущественно пейзажи старых мастеров. В связи с этим граф фон Штауффенберг просил передать вам вот эту вещицу: здесь, в коробке, неаполитанский пейзаж, писанный гуашью, «Неаполь вечером». Это из фамильного собрания графов Штауффенбергов. Он полагает, что миниатюра может пригодиться вам при знакомстве с Ларенцем.