— Не совсем. Он ведь сидел.

— Он сидел перед тобой. Где обычно сидит папа?

— Да. Папиных ног я тоже не вижу.

— А руки? Его руки ты разглядела?

— Да.

— И что тебе запомнилось?

— Он был в…

— В таких смешных перчатках, — напомнила ей Симона.

— В таких смешных перчатках. Как у зубного врача. Офицер ГИЖОДа бросила взгляд на Кэффри, продолжавшего ходить туда-сюда. Он думал о перчатках. Результаты биоэкспертизы по «ярису» еще не пришли. Наличие перчаток показала запись видеокамеры на выезде с автостоянки. Угонщик, стало быть, думал об отпечатках пальцев. Отлично.

— Что-нибудь еще? — продолжала сержант. — Большие руки? Маленькие?

— Средние. Как у папы.

— А теперь важный вопрос, — с расстановкой продолжала женщина. — Ты можешь вспомнить, где были его руки?

— На руле.

— Все время на руле?

— Да.

— И он их ни разу не снимал с руля?

— Э-э… — Клио открыла глаза. — Нет. Только, когда он остановился, чтобы меня выпустить.

— Он перегнулся через сиденье и открыл дверь изнутри?

— Нет. Он попробовал открыть, но мама защелкнула кодовый замок безопасности. Ему пришлось выйти и обойти вокруг. Как это делают мама и папа, чтобы выпустить меня из машины.

— Значит, один раз он потянулся, пытаясь открыть дверь изнутри? При этом он к тебе притронулся?

— Да нет. Только задел руку.

— А когда он вышел из машины, ты разглядела его джинсы?

Клио смерила сержанта выразительным взглядом. И посмотрела на мать, как бы говоря: во дурдом! сколько ж раз им все объяснять?

— Да, — неспешно отвечала она с таким видом, будто заново вспоминает. — Они были с петлями. Как у скалолаза.

— А так все нормально? Ширинка не расстегнута, как если бы он собирался в туалет?

Девочка нахмурилась, явно озадаченная вопросом.

— Нет. Возле туалета мы не останавливались.

— Итак, он обошел машину, открыл дверь и выпустил тебя?

— Да. А потом уехал.

Настенные часы неумолимо тикали, напоминая о безвозвратно потерянном времени. Каждый прошедший час давил на Кэффри, как еще один кирпич, положенный ему на плечи. Он остановился за спиной у Клио и жестом показал сержанту, чтобы та закруглялась.

— Давайте, — подстегнул он ее словесно. — Уточните маршрут.

Женщина строго подняла брови, изобразила на губах улыбку и как ни в чем не бывало снова повернулась к девочке.

— Давай вернемся на автостоянку. Представь: ты в машине, «привратник» отталкивает твою маму…

Клио снова зажмурилась и приставила пальцы ко лбу.

— О’кей.

— Ты в летнем платье, потому что день теплый.

— Жаркий.

— Много цветов. Видишь цветы?

— Да… в поле. Большие красные. Мама, как они называются?

— Маки?

— Точно, маки. И белые, перед живыми изгородями. Такие пузатенькие, на длинных ножках. И еще белые, похожие на трубы.

— За окном видны только цветы и живые изгороди или что-то еще?

— Э-э… — Клио наморщила лоб. — Еще дома. И снова поля, и это место с олененком.

— Место с олененком?

— Ну да. Бэмби.

— Что за Бэмби? — вклинился в разговор Кэффри.

— Завод по изготовлению грушевого сидра в Шептон Моллет, — пояснила Симона. — Там есть статуя. Огромный олень из стекловолокна. Она его обожает.

— Что-нибудь еще? — спросила женщина.

— Разные дороги. Много поворотов. Снова дома. Еще блинная, которую он мне пообещал.

Повисла короткая пауза. До всех вдруг дошло: она сказала нечто, о чем не говорила на первом собеседовании. Взрослые переглянулись.

— Блинная? — переспросил Кэффри. — Ты о ней раньше не говорила.

Открыв глаза, Клио увидела, что все взгляды устремлены на нее. Лицо у девочки вытянулось.

— Забыла, — она как будто оправдывалась. — Просто забыла, вот и все.

— Все нормально. — Он успокаивающе поднял руку. — Ну забыла, подумаешь.

— Я же не нарочно.

— Ну, разумеется. — Сержант послала Кэффри ледяную улыбку. — Какая же ты молодец, что сейчас вспомнила! Мне бы такую память.

— Правда? — неуверенно произнесла Клио, ее глаза бегали от сержанта к детективу.

— Еще бы! С твоей не сравнить. Вот что я тебе скажу: жаль, что ты тогда так и не поела блинов.

— Ну да. Он ведь обещал.

Она перехватила враждебный взгляд Кэффри. Тот сложил руки на груди и выдавил из себя улыбку. Дети никогда не были его коньком. Ему казалось, что они видят его насквозь. Видят зияющую дыру, которую ему чаще всего удавалось скрывать от взоров взрослых.