— Это именно то, на что оно похоже, Раф?

— Это оно, — подтвердил он. — Тот же самый знак, за который убивают регориане, чтобы никто не узнал о его существовании. Тот же знак, что и на знаменах восстания в Рубежном оплоте, которые полощутся на крышах домов.

Раф поднял руку Мило вверх, показал собравшимся. Один за другим мужчины согласно кивали.

— Откуда он у тебя, малыш? — спросил он полурослика.

— Нашел, — натянутым тоном ответил тот.

— А вот это была ложь, — заявил Раф. — Ты пойдешь с нами в Рубежный оплот. Хочу тебя кое-кому представить.

Разбудили Рубинию голоса. Кто-то разговаривал с кем-то и упомянул ее имя.

— Я могу в очередной раз повторить: Рубиния, рискуя собой, спасла мне жизнь. О ваших сыновьях я ничего не знаю, — говорил женский голос.

— Ну, хорошо, подождем, пока она проснется. Тогда посмотрим, правду ли ты сказала.

В нос Рубинии ударил запах шалфейной пасты. Бедро горело огнем, каждое движение отдавалось болью, словно она целый день таскала валуны.

Постепенно возвращались воспоминания: ночной отряд карликов, бегство от бородачей, юная полурослик по имени Ода и их долгий и изнурительный поход в Дуболистье. Без помощи Оды она никогда бы не дошла. Последнее, что она помнила, это были дома Дуболистья, и лицо своего брата.

— Неплохо было бы выпить чаю из крапивы, — еле слышно пробормотала она, лежа в постели.

— Рубиния, ты очнулась, — облегченно произнес мужской голос, кто-то подбежал к ее кровати, сел рядом с ней.

— Ой, моя нога, — простонала она, когда кто-то пододвинулся поближе.

— О, прости.

Лоб промокнули прохладной тряпкой. Она медленно открыла глаза. Кто-то склонился над ней, поправил подушку под головой.

— Это ты, Гундер Черникс?

— Да, сестричка. Ты в безопасности. У тебя всего пара царапин и синяков. Ничего такого, что могло бы убить настоящего Черникса.

Рубиния попыталась сесть на постели. Брат помог ей. Пелена перед глазами постепенно рассеивалась.

— Гномы, — простонала она. — Они преследовали нас до самой деревни?

— Нет, — ответила Ода, стоящая за спиной Гундера. — Они не рискнули бы сунуться в деревню. Они задумали какое-то темное дело, но хотят сохранить его в тайне.

Рубиния свесила одну ногу с кровати.

— Не вставай, сестричка, — обратился к ней брат. — Тебе нужен покой, чтобы полностью прийти в себя.

— Но гномы же, — ответила та. — Мы должны сказать кому-нибудь, что они замышляют. Я должна вернуться к мейстеру Отману.

— Ты не знаешь, что они замышляют, — заявил Гундер. — Мы, полурослики, не должны вмешиваться в дела, которые нас не касаются. Пусть воюют с кем хотят. Ты мне лучше расскажи, что произошло.

— Да я же вам все рассказала, — возмутилась Ода. — Нам нельзя терять времени. Мои братья все еще в плену у этих гномов.

— Гномов, которых вы хотели обокрасть, если я тебя правильно понял, — произнес Гундер. — Так что, судя по всему, у них были причины держать вас в плену. А теперь помолчите. Я хочу услышать о случившемся от своей сестры. А потом решим, что делать.

Рубиния начала свой рассказ с того самого места, когда Мило и Бонне пришли в Воронью башню. Она рассказала, что оба они пошли дальше, а Отман попросил ее проверить, как дела в Дуболистье, и замолвить словечко за братьев-полуросликов. Затем она поведала о встрече с гномами и побеге Оды. История Рубинии совпадала с историей Оды.

— Хорошо, я вам верю, — обратился Гундер к Оде. — Однако мы не можем помочь вашим братьям. Приговоры гномов суровы, но мы их не оспариваем.

— Значит, я пойду одна, — упрямо заявила Ода.

— Я могу дать вам немного провианту и одеяло, — холодно заявил Гундер, — но на большую помощь не рассчитывайте. Нам не нужны неприятности.

Рубиния с удовольствием вмешалась бы, но это был дом Гундера и его воля. Кроме того, она пришла просить за Мило и Бонне, и было бы глупо сразу же злить брата. И если она хочет что-то узнать о происшествиях в Дуболистье, то лучше подчиниться воле хозяина дома. Гундер был не из тех, кто любит, чтобы на него давили. А поэтому его решения оспаривать нельзя.

Рубиния раздраженно пожала плечами и беспомощно улыбнулась Оде. Та сердито топнула ногой.

— Именно по этой причине я и ушла из храма в Норгалуре, — прошипела она. — Нет таких, кто был бы готов видеть дальше своего носа. Любую новую идею душат в зародыше шоры и лень. Я и без вашей помощи сумею освободить братьев. Сидите и дальше в своей жалкой деревушке, выращивайте овощи. А я ухожу.

Ода собрала вещи, которые повесила сушиться на стул рядом с камином, перекинула их через плечо. А затем направилась прямо к двери, проходя, взяла яблоко из стоявшей на столе тарелки.