Господи, только не это. Не может же старый лис всерьез думать…

— Джастин, милая, о чем вы там шепчетесь? — весело поинтересовалась леди Торнбери, прервав его мысли. — Успеете наговориться позже. А сейчас нам необходимо продумать торжественный вечер, который я устраиваю в вашу честь. Следует еще очень многое сделать, прежде чем мы сможем представить вас свету как мужа и жену.

Джастин прикусила губу и покраснела. Что было тому причиной, Гриффин сказать не мог: или намек на то, что они отошли в сторону, чтобы наговорить друг другу милой любовной чепухи, или идея о представлении их свету в качестве семейной пары. В другое время Гриффин бы постарался получить ответ на этот вопрос, но сейчас его вниманием завладело заявление леди Торнбери.

Взяв ледяную руку Джастин в свою, он подвел ее к ожидавшим их гостям. Когда она, беспокойно взглянув на него, открыла рот, чтобы что-то сказать, он сжал ее пальцы, предлагая воздержаться. Она сжала губы, и Гриффин одобрительно улыбнулся. Что ж, по крайней мере, в этом вопросе они союзники. Джастин, как и он, не желала привлекать внимание к их браку.

— Моя дорогая леди, — тщательно скрывая раздражение, проговорил он. — Мы высоко ценим ваше желание устроить в нашу честь прием, но в этом нет абсолютно никакой необходимости.

Он привлек Джастин к себе. Какой-то момент она сопротивлялась, но потом расслабилась и прижалась к мужу. Гриффин не побоялся признаться себе, что наслаждается ощущением ее мягкого округлого тела, прижимающегося к нему.

— И, полагаю, вы можете понять, — продолжил он, — что мы с женой хотим побыть вдвоем. И у нас нет абсолютно никакого желания разгуливать по Лондону и посещать всевозможные светские мероприятия. Правда, любовь моя?

Джастин прищурилась и метнула на мужа взгляд, полный холодного огня, вызвав у того неудержимое желание рассмеяться. Да, она, безусловно, заставит его заплатить за это маленькое представление, но не исключено, что расплата ему тоже понравится.

— Да, — сообщила Джастин таким ледяным тоном, что Гриффин едва удержался от смеха.

— Прошу тебя, не старайся казаться большим идиотом, чем ты есть на самом деле, — не выдержал Доминик. — Прием — необходимая часть восстановления репутации Джастин. И твоей, кстати, тоже.

Гриффин замер, окинул Доминика холодным решительным взглядом, и все части головоломки сразу встали на свои места. Старый лис с упорством, достойным лучшего применения, претворял в жизнь свой план.

Он выпустил пальчики Джастин и скрестил руки на груди.

— Черт бы тебя побрал, Доминик, забудь об этом. Мне не интересны твои усилия переделать меня, и тебе это отлично известно.

Эйдан язвительно усмехнулся и подмигнул Доминику.

— Ну, что я тебе говорил?

Тот проигнорировал усмешку, не сводя с Гриффина холодных словно лед зеленых глаз.

— Да, ты говорил, и не единожды. Но ведь обстоятельства изменились, ты не можешь этого не понимать.

Гриффин с трудом сдержал по-настоящему грязное ругательство — не из уважения к дамам, а потому что Доминик снова оказался прав. Не о себе он должен сейчас думать. Хотя, насколько он мог судить, Джастин еще меньше, чем он, желала пройти через нелепый фарс представления их свету. Если их ждет успех, она никогда не добьется аннулирования брака.

— Дядя Доминик, — скованно проговорила она, — я согласна с мистером Стилом. Ни один из нас не хочет появляться в обществе и уж тем более добиваться, чтобы нас в нем приняли. Как показывает опыт, это бессмысленная трата времени и сил.

Ее тон поведал Гриффину все, что он хотел знать, относительно взглядов Джастин на высшее общество. В этом их взгляды совпадали.

— На самом деле, — добавила она, — я уверена, что если не предпринимать никаких усилий, а просто спокойно жить, люди скоро все забудут. Если же мы начнем появляться в обществе, слухов станет больше, а не меньше.

Леди Торнбери взяла Джастин за руку, усадила на элегантный бело-синий диванчик у камина и сама села рядом. Эйдан и Вивьен заняли места на другом диванчике, стоявшем чуть дальше, — у стены, а Доминик опустился в кресло.

Гриффин предпочел остаться стоять и немного отошел от остальных присутствующих, стараясь удержать свою ярость под контролем. У него руки чесались кого-нибудь избить. Доминик много лет пытался сделать из своего подопечного респектабельного человека, и только теперь Гриффин понял, почему старый лис так стремился женить его на Джастин. Да, учитывая обстоятельства, это было необходимо, но Доминик все время имел вид человека, испытывающего глубочайшее удовлетворение, чего Гриффин никак не мог объяснить.

Теперь все стало ясно. Доминик убедил себя, что женитьба на Джастин вкупе с продажей борделя и игорных домов помогут Гриффину занять «принадлежащее ему по праву место в обществе» — именно эти слова бывший ментор любил повторять. Не исключено, задумка Доминика была еще масштабнее — он решил одним махом пристроить и Джастин, и Гриффина. У старого лиса всегда было обостренное чувство ответственности. Он носил, словно власяницу, вину относительно своих воображаемых неудач. Это ужасно раздражало Гриффина.