— Прости, — с искренним раскаянием пробормотала она, жалея, что не откусила себе язык раньше. — Я не знала.

Его брови изогнулись, и на лице появилось выражение высокомерного презрения.

— Если бы ты знала, что я незаконнорожденный сын человека, известного всеми мыслимыми пороками, и женщины, напрочь лишенной порядочности, ты бы вышла за меня замуж, Джастин? Или ты предпочла бы презрение света, лишь бы не испачкать себя моим именем? Моим прикосновением?

Ее глаза в ужасе округлились. Как он смел так плохо думать о ней?

— Конечно, нет! Мы не отвечаем за поступки своих родителей! А ты их даже не знал. Их ошибки — вовсе не твои ошибки!

Гриффин плотно сжал губы. На его лице легко читалось недоверие. Она сделала шаг к нему, отчаянно желая убедить его… утешить…

— Поверь, я никогда не хотела оскорбить тебя, — сказала Джастин, стремясь говорить как можно более благожелательно. Ей нестерпимо хотелось прикоснуться к нему, погладить укрытые шелком плечи, ощутить тепло кожи. Желание было таким сильным, что она инстинктивно сжала кулаки. — Ты всегда был добр ко мне, — сказала она, — и я…

Она не успела понять, каким образом он очутился прямо перед ней. Одна теплая мужская рука легла на ее плечо, другая приподняла подбородок. Джастин судорожно сглотнула, встретив его холодный взгляд, в котором отсутствовали эмоции. Даже злость.

— Добр? — рявкнул он. — Не путай снисходительность и доброту, Джастин. Я никогда не был добрым. В этом я пошел в отца.

— Не верю, — заявила Джастин и гордо выпрямилась, хотя ей хотелось съежиться. — Ты ни в чем не похож на отца и дядей. Я уверена.

Гриффин громко фыркнул и отдернул руки.

— Я такой же, как они, — мрачно заявил он. — И чем раньше ты это поймешь, тем лучше будет для нас обоих.

С этими словами он развернулся и вышел из комнаты.

Джастин уныло смотрела в свою тарелку, едва справляясь с желанием взглянуть на мужа, сидевшего в противоположном конце длинного полированного стола. Он оживленно беседовал с ее кузиной Сирин, леди Данфорт. Сирин — Джастин всегда ее терпеть не могла — была высокой стройной красоткой с бледной, как предписывала мода, кожей и гладкими золотистыми волосами. Она была замужем за скучнейшим человеком, который едва ее замечал и плевать хотел на то, что его жена флиртовала со всеми без разбора.

Вероятно, именно такие женщины вызывали сексуальный интерес у Гриффина.

— Джастин, дорогая, кажется, ты меня совсем не слушаешь, — с мягким укором сказал ее дядя. — Не знаю, что сегодня с твоими манерами. Это на тебя совершенно не похоже.

Она лишь виновато улыбнулась.

— Извини, дядя Мэтью. Я сегодня очень рассеянна, но это не является оправданием для плохих манер.

Дядя сидел на почетном месте во главе стола, напротив хозяйки дома — леди Торнбери, которая взирала на Джастин с явным неодобрением.

— Впрочем, этого следовало ожидать, — тихо продолжил он. — Я в жизни не был так шокирован, как после прочтения твоего письма, в котором ты сообщаешь о замужестве. Мне остается только поблагодарить бога за то, что твоя дорогая тетушка и твой дедушка не дожили до этого момента и не могут видеть, к какому печальному результату привело твое безрассудство. Не понимаю, дорогая, о чем ты думала?

Если дядя таким образом хотел поддержать ее, лучше бы он бросил ее в котел с кипящим маслом, тем самым покончив со всем сразу.

— Боюсь, у меня не было выбора, сэр, — сказала она уже в сотый раз. Она искренне любила дядю, который всегда был к ней очень добр, но он все же иногда мог быть слегка туповатым и занудливым. — При создавшихся обстоятельствах единственным приемлемым выходом для меня было замужество, и я приняла любезное предложение мистера Стила.

Дядя Мэтью аккуратно положил нож и вилку на пустую тарелку.

— Я не виню тебя за то, что ты приняла его предложение, Джастин. Иначе действительно было нельзя, и я признателен мистеру Стилу, помогшему тебе сохранить хотя бы остатки респектабельности. Меня беспокоит твое первоначальное решение занять место в его доме. Это был необдуманный поступок, и его печальные результаты не заставили себя ждать.

Джастин не могла спорить с логичными утверждениями дяди.

— Я сделала это для дяди Доминика, — сообщила она. — Ему нужна была моя помощь.

Покосившись на дядю, она поняла, что с таким же успехом могла бы помахать красной тряпкой перед носом быка.

— Я всегда считал большим несчастьем то, что этот сэр Доминик имеет на тебя столь большое влияние, — холодно проговорил дядя Мэтью. — Уверен, что именно он виноват в неудачной карьере моего бедного брата, закончившейся его смертью. Эдвард был смелым, даже безрассудным мальчиком, но я не сомневаюсь, что он со временем сумел бы справиться с этими прискорбными недостатками, если бы не попал под влияние сэра Доминика. Дедушка тоже никогда этого не одобрял.